Мысли на тему благодарности
(Слово от издателя на 9 мая 2010 года)

Идя в Иерусалим, Он проходил между Самариею и Галилеею.
И когда входил Он в одно селение, встретили Его десять человек прокаженных, которые остановились вдали
и громким голосом говорили: Иисус Наставник! помилуй нас.
Увидев их, Он сказал им: пойдите, покажитесь священникам. И когда они шли, очистились.
Один же из них, видя, что исцелен, возвратился, громким голосом прославляя Бога,
и пал ниц к ногам Его, благодаря Его; и это был Самарянин.
Тогда Иисус сказал: не десять ли очистились? где же девять?
как они не возвратились воздать славу Богу, кроме сего иноплеменника?
И сказал ему: встань, иди; вера твоя спасла тебя.

От Луки Святое Благовествование
Глава 17,  стихи 11-19

9 мая 2010 года в 11:00 часов на Центральном кладбище Граца состоялась акция "День памяти", приуроченная к 65-й годовщине Великой Победы Советского Союза над национал-социалистическим Третьим Рейхом.

Памятник на братской могиле 358 советских воинов на Центральном кладбище г. Граца

Это мероприятие было организовано обществом "Вместе в Штирии" (Verein "Zusammen in der Steiermark") совместно с Австрийско-русским обществом под руководством д-ра  Петера Презингера (http://oerg.or.at/gedenken-zum-9-mai/). У братской могилы 358 русских солдат и офицеров, погибших здесь незадолго до окончания войны, собрались гости из магистрата Граца, представитель ландесхауптмана Штирии, представители Российского посольства. Торжественное мероприятие включало в себя возложение цветов к братской могиле и  выступление певицы Натальи Хабенской. В её исполнении прозвучали знакомые всем песни, связанные с темой Великой Отечественной.

Задолго до проведения «Дня памяти» очень многие из бывших граждан и гражданок бывшего Советского Союза, то есть, «недочеловеки» (Untermenschen) по терминологии «сверхлюдей» Третьего Рейха (см. здесь: http://de.wikipedia.org/wiki/Untermensch), живущие в г. Граце и его окрестностях, были извещены письменно по электронной почте и устно, в том числе и по телефону, о том, что 9 мая 2010 года на братской могиле наших воинов состоится акция памяти и возложение цветов к скромному памятнику за высокой зелёной оградой, спрятанному прямо за большим кладбищенским храмом.

По сведениям из различных источников, в Граце проживает от 3-х до 5-и тысяч русскоязычных людей. Проживают они здесь, живут вообще, были рождены своими матерями ТОЛЬКО И ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО благодаря тому, что 358 воинов, лежащих в чужой и враждебной им земле Граца, отдали свои жизни, приближая общую Победу над «сверхлюдьми» объединённой под знамёнами со свастикой Европы. ТОЛЬКО И ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО благодаря тому, что «страна огромная» и её многонациональный единый народ ценою гигантских жертв и невероятного напряжения всех сил смог с Божией помощью в кратчайший срок, в течение бесконечно длящихся 1418 дней и ночей разгромить сильнейшую, современнейшую и агрессивнейшую военную силу мира — Вермахт, все солдаты, офицеры и генералы которого были опьянены многочисленными победами и одержимы оптимальной для любой агрессии, для любой захватнической войны идеологией: верой в то, что все остальные, против которых направлена их агрессия, — прежде всего славяне, цыгане, евреи — представляют собою ни что иное, нежели насекомых или, в лучшем случае, скот. Но не людей.

Цена Победы. Можно ли её вообще сосчитать? Можно ли до конца и точно сосчитать разбитые дома и сожжённые избы? А как счесть горе человеческое? В чём его считать? В каких единицах? В километрах, в тоннах, в сутках, в секундах? В слезинках ребёнка? В годах жизни после того, как «враги сожгли родную хату, убили всю его семью»? Где мера? Около 27 миллионов человек, среди которых военных людей, на поле боя убиенных, около 6,8 миллионов, 4,4 миллиона попавших в плен и пропавших без вести, а остальные — мирные жители, старики, дети, женщины, целенаправленно уничтоженные нацистами на захваченных территориях, погибшие от голода, холода, лишений, болезней, бомбёжек и обстрелов в блокадном Ленинграде, осаждённом Севастополе, в огне Сталинграда, за которым для нас земли уже не было, мирные жители, погибшие в глубоком тылу, в эвакуации, разбомбленные цивилизованными европейцами в госпиталях и утопленные на госпитальных судах, которые, как известно из многих документов и воспоминаний, были особо любимыми целями для потомков Зигфрида и Брунгильды. (Наверное, по большим красным крестам на крышах больниц и на палубах госпитальных судов было легче попадать)...

Я могу предположить, что из, скажем, 3-х тысяч русскоязычных жителей Граца какая-то часть — те, кто воевал под нацистскими знамёнами в качестве карателей с собственным народом и с другими народами, оказывающими сопротивление, либо  потомки тех подонков. Понятно, что для них 9 мая — не праздник, не дата. Хотя, если смотреть в корень, и они обязаны Победе Советской Армии и Военно-Морского Флота. Обязаны тем, что до сих пор живут, или тем, что родили потомство и что в свободной демократической Австрии могут жить их дети и внуки: ведь их «недочеловечества», их генетической принадлежности никто не отменял, несмотря на нацистскую, бандеровскую, власовскую или ещё какую пособническую униформу.

Можно также предположить, что ещё какая-то часть — те, кто вообще мало что знает о Великой Отечественной войне. Незадолго до Дня Победы поздно ночью показали документальный фильм «Урок истории». В процессе съёмок этого фильма, в частности, на улицах Ленинграда, который теперь называется Санкт-Петербургом, нескольких случайных молодых людей спросили, когда началась Великая Отечественная. Ответить они не смогли. Что ж. Это, наверное, — плоды воспитания. Они живут, делают карьеру, влюбляются, женятся, рожают детей, стареют... Даст Бог, когда-нибудь и кто-нибудь им скажет, что живут они, оказывается, только благодаря Победе их предков в далёком уже 1945-м году...

Ещё одна часть бывших соотечественников — это те, кто, наверное, просто не знал двух вещей: того, что на Центральном кладбище Граца есть братская могила советских солдат и офицеров, погибших здесь в последние дни войны; и того, что 9 мая в 11 часов состоится акция памяти с возложением цветов.

Извещено о «Дне памяти» было не менее 150 человек. Пришло к братской могиле около 40 человек, из которых человек 12 были дети и человек 8 — австрийцы.

Мне очень жаль, что братья наши сербы — у них как раз закончилась литургия в храме, непосредственно за которым находится братская могила и мемориал советским воинам — просто стояли поодаль и курили. Мне жаль, что никто из них не подошёл, не постоял хоть несколько минут перед памятником. Нас, собравшихся, наши знамёна они не могли не заметить... А вот настоятель сербского православного прихода в г. Клагенфурте, по словам одного из очевидцев, после литургии призвал своих прихожан поехать в г. Филлах за 40 км и почтить память захороненных там в братской могиле 114 советских солдат. Около ста человек откликнулись на этот призыв. Что ж, как говориться, каков поп — таков и приход. А ведь погибло югославов 2 миллиона человек...

Как же мы можем отблагодарить? Как мы можем воздать?

Приходит ли к могиле наших воинов в Граце кто-либо из живущих ныне родственников? Кладёт ли кто-либо, кроме представителей Австрийского Чёрного Креста и компартии Австрии, цветы к памятнику? Вряд ли. Поминает ли кто их в своих молитвах? Не знаю. Надеюсь, что да. Но боюсь, что немногие.

И вот тут я напишу о самом печальном для меня как православного христианина, как старосты нашего прихода факте: НИ ОДИН ЧЕЛОВЕК из наших прихожан, из наших постоянных прихожан, т. е. из тех, кто должен быть «закваской» Церкви, не пришёл в этот безусловно самый главный и великий до скончания века из всех светских праздников на могилу поклониться нашим спасителям.

Как православные христиане, мы должны понимать то, что неверующие люди или люди других конфессий и вероисповеданий не понимают, не принимают или не знают: ничто, никак и никоим образом не сможет адекватно выразить нашу благодарность нашим погибшим защитникам за наше право жить, верить в Бога, рожать и растить детей, — ничто, кроме нашей смиренной и искренней сугубой молитвы ко Господу нашему и Богу об убиенных на поле брани, в застенках концлагерей, умерших в тылу, об ушедших и уходящих от нас ветеранах, о маршалах страны и рядовых. Это не просто желательно. Это — наша прямая обязанность как христиан. Это — наш долг перед ними и пред Богом.

Кроме того, ещё одна наша обязанность как отцов и матерей и наш долг по отношению к воевавшим и погибавшим за наше будущее — рассказать нашим детям правду о Великой Отечественной войне и о Великой Победе, рассказать им то, что им никогда не расскажут здесь, в стране, которая называлась с 1938 до 1942 года Остмарк, а с 1942 до 1945 года «Donau- und Alpenreichsgaue» — Дунайские и Альпийские имперские округа. В стране, подавляющее большинство населения которой 12 марта 1938 года С ПРАЗДНИЧНЫМ ВОСТОРГОМ встречало вошедшие сюда немецкие войска. В стране, где результатом всенародного референдума от 10 апреля 1938 года стало 99,73% голосов ЗА ПРИСОЕДИНЕНИЕ к Немецкому Рейху (см. здесь: http://de.wikipedia.org/wiki/Anschluss_(Oesterreich)). В стране, мужчины которой и были частью того самого Вермахта, который разгромили и принудили к безоговорочной капитуляции советские войска в 1945 году.

А ещё наш долг — научить наших детей тому, что, видимо, далеко не всегда умеем мы сами, научить самому трудному: научить их уметь быть благодарными.

Ещё раз слова Господа об исцелённых Им прокажённых:

«...Один же из них, видя, что исцелен, возвратился, громким голосом прославляя Бога, и пал ниц к ногам Его, благодаря Его; и это был Самарянин. Тогда Иисус сказал: не десять ли очистились? где же девять? как они не возвратились воздать славу Богу, кроме сего иноплеменника? И сказал ему: встань, иди; вера твоя спасла тебя.»

А. Сиденко,
Грац, 16 мая 2010 года.

ДНИ ЛУКАВЫ

Fugerit invida aetas...
Hor.*

В конце декабря наступают дни, когда тема времени занимает в сознании большинства людей совершенно выдающееся место. Что принес уходящий год? Что было сделано за год? Что не удалось? Как получше встретить новый год? Что наметить? И это только самые крупные из множества проблем, вращающихся вокруг этой темы. Мысли о грядущем Рождестве — и те зачастую связываются с соображениями о том, как половчее устроить новогоднее меню, чтоб и постно, и вкусно.

Можно подумать, что мы — сплошь времяпоклонники, приверженцы культа Кроноса. Он же в римском пантеоне Сатурн. Славился в основном тем, что пожирал своих детей. И еще тем, что в Карфагене (к тому времени он был уже частью римской провинции Африка) уничтоженный было римлянами культ Молоха (Ваала), которому приносили в жертву детей, возродился в форме тайной секты, поклонявшейся Сатурну и вновь приносящей в жертву детей. С этими приверженцами традиций пришлось иметь дело отцу Тертуллиана**, римскому чиновнику в Карфагене. Заметим, что Карфаген пал в 146 году до Р. Х. Тертуллиан родился около 160 года, что дает представление о времени жизни и деятельности его отца. Три века культивировалось втайне это зверство! Впрочем, не нам удивляться, поскольку сейчас детей приносят в жертву миллионами еще до их рождения. Именно в жертву — ради спокойной и удобной жизни, как карфагеняне — ради успехов в торговле и в политике.

Из сказанного косвенным образом следует, что в античности к времени относились с опаской. И вполне возможно, что и в поздней античности слова апостола Павла, вынесенные в заголовок, могли быть встречены с пониманием. А о лукавых днях святой Апостол говорит в Послании к Ефесянам (Еф 5:15–16). Перед этим у него в стихе 14 со ссылкой на пророка Исайю сказано: встань, спящий, и воскресни из мертвых, и осветит тебя Христос. О свете Христовом много говорится также в начале Евангелия от Иоанна, см. Ин 1:4–11: жизнь (в Господе) была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его... был Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир... и мир Его не познал... и свои Его не приняли. Тема света продолжается и в (Ин 3:19–21): ...свет пришел в мир, но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы; ибо всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его... а поступающий по правде идет к свету.

Вернувшись к Посланию к Ефесянам, мы находим в интересующем нас месте (Еф 5:8, 11) сходную последовательность мыслей: Вы были некогда тьма, а теперь — свет в Господе: поступайте, как чада света... не участвуйте в бесплодных делах тьмы...

Сопоставив тексты святых апостолов Иоанна и Павла, можно усмотреть сходство в описании духовного движения человека: сон во тьме, подобный смерти, — восстание ото сна, свет Христов, который есть жизнь. А далее — ситуация свободного выбора: к источнику света еще нужно идти, а при ненависти к нему можно от этого и уклониться и опять погрузиться во тьму. И здесь нужно вновь обратиться к тем стихам Послания к Ефесянам, которые были упомянуты в начале: поступайте осторожно... как мудрые, дорожа временем, ибо дни лукавы.

Так возникает связь между описанием пути христианина (с недвусмысленным указанием, что тот, кто по этому пути не идет, пребывает во тьме) с характеристикой времени: дни лукавы.

Что же это значит? Может быть, это сказано из-за необратимости времени и из-за непредсказуемости событий во времени? Такую возможность следует рассмотреть.

Физик скажет, что необратимость (линейность) времени — это константа. Спору нет, но это константа падшего мира. Нам трудно представить себе отсутствие времени, но тем не менее в вечности времени нет вовсе, и об этом свидетельствует святой апостол и евангелист Иоанн Богослов (Откр 10:6: времени уже не будет).

Наверное, в связи с этим можно вспомнить доктора Фауста: Мефистофель соблазнил его обещанием создать для него такую распрекрасную жизнь, что Фауст поневоле захочет остановить мгновение, ибо оно достигнет совершенства. Но за долгую-долгую жизнь (бульшая часть которой описана во второй части пьесы, с оперой уже не связанной), преисполненную множеством вроде бы прекрасных вещей, такого мгновения не нашлось, и только напоследок лукавому удалось обмануть слепого старика, внушив ему, что вокруг все замечательно. Однако Высший Судия решил, что бес все равно проиграл. Заметим себе, что гордый ученый счел, что задача остановить время — хотя бы с помощью темных сил — заманчива и его достойна. Каков замысел — изменить богоданный порядок вещей здесь и сейчас, не дожидаясь сроков осуществления Божественного замысла о мире! Ведь это тоже своего рода отмена времени, но извращенная. Масштабный соблазн: достичь такого величия, чтобы сказать: времени больше нет. Ведь это и было заветной целью Фауста, а вовсе не Гретхен и не Елена Спартанская, не царское могущество и не неслыханные богатства.

Но Бог поругаем не бывает (Гал 6:7), и пока мы не в вечности, время существует. Оно связывает нас, оно нам тяжко, и Мандельштам пишет о бремени времени. Это бремя можно понимать по-разному, хотя наиболее общее в человеческом восприятии времени — это то, что его поступательное движение у большинства вызывает сознательный или подсознательный психологический дискомфорт. Для кого-то непереносимо то, что оно необратимо, для кого-то — что движется медленно; кто-то в ужасе от того, что оно мчится так быстро. Легко догадаться, что дело тут не в физических характеристиках, а во внутреннем состоянии человека. И не надо осуждать (осуждать вообще нехорошо) тех, для кого время идет медленно, как говорится, тянется, тех, кто от этого страдает: ведь это могут быть и любящие, разлученные с любимыми, и праведники, взыскующие вечной жизни в Боге, и узники в одиночной камере, а не обязательно скучающие лентяи. Правда, отрицать наличие последних невозможно хотя бы потому, что это они породили слова о том, что нужно-де «как-то убить время».

Немало и тех, для кого время движется слишком быстро, и это снова совершенно разные случаи: замедлить время хотели бы и те, у кого срочная работа, а они боятся не успеть, и те, кто охвачен бурной страстью, и (скажем, забегая вперед) те, кто в сознании своего духовного несовершенства желает избавиться от грехов, но понимает, что это дело непростое и мгновенно не осуществляемое, — но и те, кто «вдруг» понял, что конец жизни неминуемо близок. К этому тоже относятся по-разному: кто-то считает, что уже все равно, машет на все рукой и, по глубокому замечанию Льюиса, еще при жизни погружается в ад. Кто-то осознает, что необходимо покаяться, достойно подготовиться к кончине. Успеть бы... А некоторые просто хотят «еще пожить». Окуджава в одной из поздних песен обращается к смерти: погоди... Может, и погодит, а может, и нет.

Давно замечено, что ложь врага рода человеческого отличается от беспардонного вранья, например, Хлестакова, который мало кого в состоянии обмануть, тем, что она (ложь) искусно переплетена с правдой. Слова Воланда о том, что дело не в том, что человек смертен, а в том, что иногда он внезапно смертен, потому и звучат так убийственно, что это правда... И древняя христианская мудрость сохраняет всю свою повседневную (можно даже сказать, ежеминутную) значимость: жить нужно так, как будто завтра — конец света и Страшный суд, то есть постоянно быть в готовности предстать перед Господом, а работать — так, как будто впереди вечность, а следовательно, никаких оснований для спешки нет, то есть тщательно доделывать все до конца — и как можно лучше.

Да, действительно получается, что необратимость и непредсказуемость времени могут сыграть с человеком страшноватую шутку, на которые вообще мастер тот, кого мы называем лукавым. Но это еще не вся правда о лукавых днях. В значительной степени дни лукавы оттого, что необратимость и конечность времени в падшем мире таят в себе почву для опасения: не успеешь, пропустишь, чего-то лишишься... И в этом — страшная ловушка: соблазн попытаться «ухватить свое» не там, где следует. Подробностей можно не приводить, их легко представит себе любой: погоня за славой, богатством, удовольствиями, столь распространенная ныне погоня за здоровьем, доводящая людей до полного умоисступления и потери сил. Эта спешка абсолютно безрадостна, потому что уж таков потребитель: он пытается дотянуться до всего, что может схватить, и затем скорбит о том, что до чего-то дотянуться не может. Но дни лукавы, и история человечества кишмя кишит страшными примерами того, к каким крушениям приводит эта погоня. Эти крушения часто напоминают аварии на автогонках, — и этим тоже ведает лукавый. Когда мы молимся об избавлении нас от него, зачастую имеются в виду какие-нибудь оккультные явления в стиле компьютерных кинотрюков. А ведь лукавство дней — оно, можно сказать, повседневно рядом и оттого еще более опасно.

Ахматова писала о том, что ужасы войн (их можно избежать) и чумы (ее можно искоренить, как искоренили оспу) бледнеют перед ужасом бега времени, и утверждала, что от этого ужаса нас никто не избавит, в чем была не совсем права, но об этом ниже. И она же в дневниковых записях пишет о том, что человечество может погибнуть от скорости: все больше авиа- и автокатастроф (можно добавить, что все больше смертей от инфарктов и инсультов, часто вызываемых перенапряжением жизненной погони), но это почему-то никого не заставляет задуматься. Именно в этом роковом ускорении жизни она усматривала ростки гибели человечества. Я знала человека, всецело захваченного своими жизненными планами и всегда бешено спешившего. Гнал машину, врезался в другую. Погибла жена, сам тяжело пострадал. Подлечился — и снова врезался, на этот раз насмерть. А ведь неглупый был человек и пост занимал немалый. Уже давно было проведено исследование, показавшее, что в больших городах на первом месте среди причин инфаркта — погоня за вот-вот уйдущим автобусом... Простая, наглядная, бытовая, а потому особенно страшная символика.

Все это так, — могут мне возразить, — но мы-то другие, мы христиане, а не то что иные прочие! Однако святой Апостол и пишет о днях лукавых не для тех, кто целиком захвачен суетой, а для тех, кому просиял свет Христов и кто, говоря современным языком, сделал свой выбор. И это предупреждение адресовано именно им. То есть нам. Это нам следует рассмотреть возможности преодоления лукавства дней, убедиться, что на путях мира сего их нет, и обратиться к миру духовному.

Когда мы говорим, что мы-де не такие, как остальные, то всегда имеем в виду, что мы лучше. Так чем же мы лучше? В чем наши «привилегии»? Ведь не сектанты же мы, считающие себя уже спасенными. На самом деле у нас есть всего одна привилегия — но величайшая, решающая, ослепительно прекрасная, и она состоит в том, что нам дарована возможность каяться и вместе с этим — благодатная помощь Божия в борьбе с грехом. И со временем тоже, хотя нас не освобождали здесь и сейчас от его необратимого бега в параметрах мира вещественного, как и от смертности телесной. Все совсем по-другому.

Можно даже ясно увидеть ту, условно говоря, точку, от которой отсчитывается дар преодоления если не времени вообще, то лукавства дней. И эта точка — опять-таки во времени: это Рождество, располагающееся в нашем календаре неподалеку от Нового года, но носящее принципиально иной временной характер. Рождество — это приход в мир воплотившегося Бога, что знаменует начало преодоления скорбей падшего человечества: победу над смертью и открытые врата Царства Небесного, куда может последовать любой из тех, кто верит в Сына Божия и верен Ему. А там, как нам уже известно, времени не будет.

Примем во внимание, что Рождество, как и всякий церковный праздник, — это не точка во времени, обозначающая наложение двух календарей, церковного и гражданского, а место пересечения двух систем отсчета времени. И не в том дело, что здесь наблюдается различие «стилей», а в том, что церковный год в некотором смысле не линеен, потому что недаром называется богослужебным кругом. И если я по какой-то досадной причине не смог быть в храме на любимый праздник — Бог даст, в следующем году смогу. Таким образом отчасти снимается необратимость времени. Год за годом мы не просто отмечаем, а переживаем вехи истории спасения, год за годом увеличивается, углубляется, обретает перспективы наш духовный опыт. Год за годом церковный корабль движется к вечности — и мы с ним. Если мы с ним.

Преподобный Зосима Верховский, опытнейший подвижник и старец-душепопечитель, сказал слова, смысл которых так просто не постигнешь, к ним нужно привыкать, в них нужно долго вдумываться: «Душа и время — одно». Да, милость Божия такова, что преображает лукавые дни, делает их условием возрастания души. Поэтому люди благочестивые не могут терять времени даром: как можно уставиться в телевизор, где бесконечно тянутся бессодержательные диалоги сериала (его бедноватый сюжет вполне можно было бы уложить минут в двадцать экранного времени, остальное — уловка, лукавство), когда при этом буквально чувствуешь, как из души вытекает ее благое наполнение? Как можно годами ходить в гости, заранее зная, кто будет (а будут те, кого год не видел и легко мог бы не видеть еще год), что будет на столе, кто о чем будет говорить?.. С точки зрения времени эти нудные гостевания — просто какой-то дурной сон, из которого никак не вырваться, а уж с точки зрения вечности... и говорить не о чем. Конечно, это не относится к посещению тех, кого мы искренне любим, с кем ведем задушевные разговоры, — но много ли таких случаев?

А Господь по великой Своей милости может даже изгладить последствия наших греховных поступков, то есть сделать их как бы не бывшими. Но такая великая милость Божия будет соразмерна не нашим заслугам (увы нам! какие уж там заслуги!), а искренности и силе нашего покаяния. Да и то, думается, речь здесь должна идти не о физике времени, а о духовных процессах. И даже при самом искреннем и глубоком покаянии без соработничества человека с Богом дело не обходится, и когда Господь ограждает нас от нашего греховного прошлого — это отнюдь не механический процесс.

Покаявшись и приняв Святые Дары, мы соединяемся с Господом — но кто может сказать, на сколько часов? минут? секунд, наконец? Ведь время идет, и дни лукавы, то есть время исполнено соблазна. Поэтому-то Апостол призывает к осмотрительности и мудрости. Поэтому-то и не следует ничего предпринимать без молитвы и рассуждения. Все мы знаем, насколько это на самом деле трудно — и как легко непроизвольно сорваться с избранного пути осмотрительности — и тем не менее возможность пребывать с Господом нам дана. И можно утверждать, что по милости Божией преодоление лукавства дней — в руках человеческих.

И лишние слова (а слова злобы и осуждения — лишние по определению) тоже, по сути, относятся к соблазну времени, их тоже не вернуть. А легко ли всегда руководствоваться неисчерпаемой мудростью святого апостола Иакова: всякий человек да будет скор на слышание, медлен на слова, медлен на гнев (Иак 1:19)? Вопрос риторический, но давайте еще раз убедимся (и удивимся), насколько мудро Апостолы — на этот раз Брат Господень — учат нас управлять временем, точнее — темпом своей жизни! Это еще один пример того, что бремя времени следует принимать со смирением, поскольку тяжесть его облегчается благодатью.
Правильно ли мы принимаем этот бесценный дар — благодатную способность использовать бег времени себе во спасение? Да не очень. В свое время митрополит Сурожский Антоний говорил, что мы живем, как черновик пишем, в надежде «когда-нибудь в удобное время» переписать его начисто***. Но удобного времени не будет. Сделанное сделано, и только Бог в силах отпускать нам грехи — если мы просим так, как подобает. Но если бы просили так, то не было бы бесчисленных пособий к исповеди, в разной степени удачных, не мыкались бы в толпе ожидающих исповеди несчастные фигуры, бормочущие: «А что говорить-то?».

Но это еще не все горе в нашем небрежном отношении к времени; представляется, что хуже того — глубокая убежденность в том, что я-де что-то сделал не так, я же и исправлю. А ведь и древние греки понимали природу времени (и опасались ее) настолько, что не только сделали бога времени пожирателем собственных детей, но и говорили: «Нельзя дважды войти в одну и ту же реку», потому что вода течет, и река, строго говоря, будет уже другой. И если уж такое простое действие практически неповторимо, то что же сказать о более сложных!

Со временем происходит то же, что и с другими вещами в падшем мире: Господь по благодати дает нам силу и власть выводить время из сферы действия лукавого. И тогда каждое мгновение драгоценно, потому что таит в себе возможность приближения ко Христу. Один священник на отпевании сказал: «Мы были свидетелями возрастания души до последней секунды». Вот это возрастание души и есть то, что дарит нам благодатно преображенное время.

И если подумать, то понятно, почему Апостол призывает дорожить временем: это явление падшего мира — но и мира спасенного; спасительный подвиг Господа нашего позволяет нам видеть ростки спасения буквально повсюду. В мире падшем время — это одно из его проклятий, в мире спасенном — один из драгоценных даров Божиих, данных нам нашего ради спасения.

* Бежит необратимое время. Гораций.
**Тертуллиан — раннехристианский богослов, автор 40 трактатов, посвященных отношению христиан к язычеству, вопросам христианской морали и опровержению ересей. Первый выразил концепцию Троицы. Родился в семье проконсульского центуриона в Карфагене. Перешел в христианство и около 200 г. был рукоположен в пресвитеры, однако примерно через 10 лет ушел к сектантам-монтанистам. — Ред.
*** Удивительно, но то же самое писал Сергей Довлатов, многократно называвший себя неверующим.

Автор: ЖУРИНСКАЯ Марина

Источник: www.foma.ru

Слово Святейшего Патриарха Кирилла
на встрече с ветеранами Великой Отечественной войны
в Храме Христа Спасителя

4 мая 2010 года, в преддверии 65-летия Великой Победы, в Зале церковных Соборов Храма Христа Спасителя прошла встреча Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла с ветеранами Великой Отечественной войны, труда и Вооруженных сил.

Дорогие ветераны, я от всего сердца поздравляю вас с наступающим праздником Победы. 65 лет назад наш народ отстоял свою независимость и спас Европу от самой страшной опасности, с которой мы сталкивались на протяжении всей нашей национальной истории.

Вообще в истории нашего Отечества были моменты, от которых зависело, быть или не быть стране, быть или не быть народу. Эти судьбоносные поворотные моменты всегда были связаны с человеческим страданием и горем. Но, проходя через эти страшные испытания, наш народ выходил победителем и обеспечивал свое историческое существование. Вот почему в памяти народной всегда должно сохраняться чувство уважения ко всем тем, кто жизнь свою отдал за спасение Отечества.

Когда мы говорим о необходимости сохранять эту добрую молву в народе, чтобы из поколения в поколение, изустно, от отца к сыну, от матери к дочери, от бабушки и дедушки к внукам переходила эта национальная народная память о подвиге, мы говорим об этом как о непременном условии сохранения нашей исторической памяти. А для чего нам это нужно? Для того чтобы сохраниться как народу. Народ — это ведь не только те люди, которые живут в данный момент времени. И те, кто сегодня смотрел на нас с экрана, кто шел в атаку, кто погиб — это всё наш народ. Для Церкви вообще нет умерших — есть только живые. Для народа не должно быть умерших героев — они все должны жить в нашей памяти. Если народ помнит о героях, если герои живут в народной памяти, то тогда сам народ сохраняется.

Совершенно особым явлением нашей жизни является присутствие ветеранов. Ведь ветераны — это живые герои; это вы, дорогие братья и сестры, те, кто прошел суровыми дорогами войны, кто смотрел в глаза смерти, кто пережил эти страшные испытания, о которых люди, родившиеся после войны, не имеют даже представления. Вот этот тяжелейший личный опыт сегодня является драгоценным наследием для всех нас, особенно для молодежи, для тех людей, которые родились и выросли в новых, достаточно комфортных условиях.

Для того чтобы сохраняться и быть народом, нужно еще иметь силу защищать свою страну, защищать свое Отечество. И вот здесь мы подходим, наверное, к самому главному. А может ли защищать Отечество и отдать свою жизнь человек, который воспитан в той системе «ценностей» в кавычках, когда главными ценностями являются успех, благополучие, деньги, комфорт? Но за комфорт и за благополучие жизнь не отдают. Жизнь отдать за это невозможно, потому что если ты не живешь, зачем тебе комфорт, зачем тебе деньги, зачем тебе благополучие? Те, кто считает свое благополучие самой главной ценностью, стремятся быть подальше от любой ситуации, в которой нужно рисковать своей жизнью или своей здоровьем. Если у нас именно так будет воспитываться молодежь, у нас не будет людей, способных идти навстречу огню и грудью своей защищать Отечество. Вот почему сегодня воспитание молодежи является огромной задачей, в которую активно включилась Церковь. Но мы также знаем, какую важную роль играете вы, ветераны, передавая свой опыт, свое мироощущение, свои воспоминания молодым людям.

Я должен свидетельствовать, что очень многие совсем молодые люди, которые могли бы подпасть под влияние всех этих новых идей и искаженных ценностей, Божиим чудом, может быть, на основе генетической памяти сохраняют подлинные ценности. И мы знаем, как наша молодежь сейчас нередко вступает в борьбу с преступниками, с врагами нашего Отечества. Ведь как много людей погибает, исполняя свой служебный долг, борясь с терроризмом, защищая слабых! Все это происходит потому, что живы подлинные ценности — те самые, которые поднимали в атаку вас, ветеранов, и тех героев, которые ушли от нас.

Никто не говорит, что плохо быть успешным и что не нужно иметь достаточного комфорта, никто не призывает жить в нищете. Но должны быть приоритеты, должна быть такая система ценностей, которая бы в первую очередь предполагала воспитание в душах людей высоких нравственных и патриотических убеждений. Вот тогда и всё остальное становится богоугодным. Если есть самые главные, высочайшие цели и ценности, тогда и забота о себе, о своем благополучии и благополучии ближних становится делом нравственно оправданным и богоугодным. Только самое главное, что нужно, — не подменить одно другим.

Вот почему так важно, чтобы вы жили — жили как можно дольше. Потому что вы говорите о своем опыте, говорите о пережитом вами, рассказываете молодежи то, свидетелями чему вы были. И такое свидетельство имеет огромную силу — силу убеждения. Вам верят, потому что все то, что вы говорите, связано с вашим личным опытом.

Я воздаю должное тем усилиям, которые сегодня предпринимает наше государство, стараясь снабдить всех ветеранов квартирами, повысить уровень их благосостояния. Слава Богу, что, несмотря на сложные экономические условия, все эти программы осуществляются. И со стороны Церкви мы также стараемся делать все возможное, чтоб подержать наших ветеранов. Дай Бог, чтобы уважение к вашему ратному труду, уважение ко всему тому, что вы пережили, никогда бы не покидало сознание молодого поколения россиян.

Я бы хотел бы от всего сердца поздравить вас с праздником Победы. Это праздник всего народа, но сейчас именно вы в центре всеобщего внимания, потому что с вашим жизненным подвигом и связан этот праздник. Я желаю всем вам помощи Божией, доброго здоровья, крепости сил душевных и телесных, чтобы как можно дольше вы несли свидетельство о подлинных ценностях, правильных нравственных приоритетах, для того чтобы героическое прошлое нашего народа было и его настоящим. Благодарю вас за внимание.

Пресс-служба Патриарха Московского и всея Руси
05 / 05 / 2010

Источник: Православие.Ru

Слово Святейшего Патриарха Кирилла ко Дню Победы после Божественной литургии в Свято-Георгиевском храме на Поклонной горе

6 мая 2010 г.

6 мая 2010 года, в день памяти святого великомученика и Победоносца Георгия, Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл совершил Божественную литургию в Свято-Георгиевском храме-памятнике в честь Победы в Великой Отечественной войне на Поклонной горе Москвы. По окончании богослужения Святейший Патриарх Кирилл обратился к собравшимся с Первосвятительским словом.

Ваше Высокопреосвященство, Ваше Преосвященство, досточтимые отцы, Ваше Высокопреподобие, отец Серафим, настоятель сего святого храма, дорогие братья и сестры!

Сегодня совершенно особый день в нашем церковном календаре. Мы празднуем память святого великомученика и Победоносца Георгия, дивного угодника Божия, который во времена языческих гонений в Римской империи жизнь свою отдал в мучениях за верность Господу. И Господь дал ему огромную силу, ибо за верность и веру Бог дает силу людям.

Совершенно неслучайно, что символами побед в войнах стали святые мученики: святой великомученик Георгий, святой великомученик Феодор Стратилат и многие другие, потому что от воина требуется то же самое, что и от мученика — вера и верность. Вера в Бога и вера в то, что воин делает правое дело; и эти вера и убежденность в правоте своего дела должны сопровождаться верностью даже до смерти. И неслучайно Великая Отечественная война закончилась в день святого великомученика Георгия Победоносца. Мы празднуем День Победы в годовщину подписания капитуляции, которая состоялась в Берлине 8 мая (ввиду разницы во времени в Москве к моменту капитуляции было уже за полночь, а потому праздник Победы отмечается 9 мая). Но война кончилась 6 мая, в день великомученика и Победоносца Георгия, который всегда являлся покровителем града Москвы.

Это не просто совпадение или стечение обстоятельств. Война началась в неделю Всех святых, в земле Российской просиявших. Те, кто задумал вступить 22 июня 1941 года на нашу священную землю, не знали нашего церковного календаря. В день, когда весь наш верующий народ обращался к Богу, прося милости у святых угодников Божиих, на нашей земле просиявших, — именно в этот день как великое кощунство, как издевательство над духовной жизнью людей посыпались бомбы на головы нашего народа.

И, наверное, как всегда, были люди, которые говорили: «Как же так? В такой святой день!.. А где же святые угодники? А почему они не защитили нашу землю? А почему упали на нас бомбы?» Так мы обычно реагируем на то, чего не можем понять. Многое в жизни своей мы не можем разглядеть и понять, и когда что-то происходит не в соответствии с нашими представлениями, мы обращаемся с недоумением к Богу: «Господи, а где же Ты?». Кое-кто с недоумением, кое-кто с ропотом, а кое-кто и с издевательством: «Где же Ты?»

Празднование Победы в день святого великомученика Георгия Победоносца, когда окончилась война, было ответом тем, кто недоумевал, почему 22 июня, в воскресенье, на нас напал враг. Враг бросал вызов не только государству, тогдашнему Советскому Союзу. Ведь когда речь идет о жизни миллионов людей, то речь идет о чем-то гораздо большем, чем государство. Речь идет о том, что является колоссальной ценностью в глазах Божиих — о жизни народа, о вере, святости, чистоте, о том, с чем мы предстанем пред лицом Божиим. Всему этому был брошен страшный вызов, и мы знаем, как дорого стоила нам Победа.

Я благословил, чтобы начиная с этого года в День Победы во всех храмах Русской Церкви торжественно совершался молебен в память об избавлении страны нашей от страшного, смертельного врага, от опасности, которой не знало Отечество наше за всю историю. Работая над текстом молитвы, которая будет прочитываться в наших храмах, я положил в ее основу молитву свт. Московского Филарета (Дроздова). Святитель составил эту молитву в связи с победой над Наполеоном, но вообще полагал полезным читать ее всякий раз, когда страна наша праздновала победу в войнах.

Конечно, не везде молитва святителя Филарета буквально соответствовала нашей Победе и нашему времени, поэтому кое-что пришлось редактировать. Но, работая над этим текстом, я проникся смыслом молитвы, написанной святителем. Казалось бы, православная Россия и нашествие Наполеона — как должно было все это преломляться в сознании тогдашних людей? Как некая напасть? Как дьявольское искушение? Как происки врага? Как хитросплетения политики? Но в сознании свт. Филарета и всей Церкви, которая потом его словами молилась, эта напасть воспринималась как наказание за грех.

Год назад я сказал в этом храме, что и Великая Отечественная война была наказанием за наш грех, а потом был удивлен реакцией светской прессы, которая удивилась и даже обиделась. Не надо обижаться — грешить не надо. Ни один грех не проходит мимо Бога. Все, что мы совершаем в своей личной, общественной, государственной жизни, — все это заносится в Божественную книгу жизни. Господь по милости Своей, не желая наших вечных мук, проводит нас через эти временные испытания, и мы должны воспринимать их как дар Божественной справедливости и дар Божественной любви — не роптать, но призывать имя Божие, в покаянии и вере склоняя пред Богом свои главы.

А что же в ответ? В ответ Господь совершает чудеса, как Он совершил чудо избавления Москвы, как Он совершил чудо спасения страны нашей и всей Европы. И знамением этого чуда явилось окончание военных действий в день праздника святого великомученика и Победоносца Георгия по нашему церковному юлианскому календарю. Это тоже было знаком того, что особая роль была у страны и народа нашего в той великой священной Победе.

Сегодня мы молимся о том, чтобы Господь приклонил милость и любовь Свою к народу нашему, ко всей исторической Руси, к стране нашей — России; чтобы Господь укрепил веру в сердцах людей, чтобы Господь дал силу жить по Его заповедям, сохранять неповрежденным свое нравственное чувство, строить свое миробытие не по лживой и опасной греховной логике, которую часто в очень привлекательной упаковке дьявол предлагает человеку, а по логике Божественных законов.

Сердце радуется тому, что сегодня на просторах исторической Руси происходит возрождение веры. И как бы ни злобствовали те, кому это возрождение неприятно, оно совершается не потому, что кто-то приказал народу возродиться в вере, не потому, что кто-то перстом с высоты указал, кому и куда идти, а потому, что наш народ, пережив все эти муки и страдания, понял — как, может быть, ни один другой народ — великую истину, что жить нужно с Богом и по Божиему закону.

И сегодня наша молитва именно об этом — чтобы крепка была вера нашего народа, чтобы мы могли справляться с нашими жизненными трудностями так же, как наши предки справились со смертельной опасностью, чтобы Господь даровал нам частицу той верности и веры, которые имел святой великомученик Георгий Победоносец, святые мученики, ставшие символами Победы — той Победы, которая совершилась по Божией воле.

Только так мы воспринимаем нашу Победу. И если мы забудем о духовном и религиозном измерении Победы, то это будет кощунством по отношению к Богу. В ответ на наши неимоверные усилия, в ответ на высочайший героизм народа, в ответ на напряжение всех сил Господь даровал Победу, и из Его спасающей десницы мы получили избавление. И потому  мы возносим благодарственную молитву, особенно сегодня, о стране нашей, о народе нашем, о первопрестольном граде Москве. <…>

Перед нами образ Успения Пресвятой Богородицы, который был возвращен нам из Германии — вначале увезен как трофей, а потом совестливыми людьми возвращен на Русь. Отец Серафим c прихожанами отдали этот образ на реставрацию в руки замечательных специалистов. Из иконы, которая сохранилась только на две трети, воссоздан первоначальный древний образ. Радуюсь, что он вернулся на нашу землю. Все должно возвращаться на круги своя — все, что было порушено, изничтожено, оккупировано, захвачено в результате войн, гражданских смут и человеческой несправедливости. Пусть этот образ напоминает нам о Победе в Великой Отечественной войне, о добрых людях, которые вернули сию святыню в Россию, и о Пречистой и Преблагословенной Царице Небесной, которая Своим Покровом покрывает землю нашу. Аминь.

Пресс-служба Патриарха Московского и всея Руси

Источник: Портал Патриархия.ru

О благодарственном молебне Господу Богу за дарование Победы в Великой Отечественной войне

Ежегодно 9 мая во всех храмах Русской Православной Церкви будет совершаться благодарственный молебен Господу Богу за дарование Победы в Великой Отечественной войне

7 мая 2010 г.

«2010 год ознаменован важным событием — 65-летней годовщиной Победы в Великой Отечественной войне. Этот поистине всенародный праздник объединяет всех людей вне зависимости от их национальности и вероисповедания, возраста и политических убеждений, ибо, празднуя День Победы, мы вспоминаем несокрушимую силу духа, мужество и великие жертвы нашего народа», — говорится в циркуляре Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла, направленном в преддверии Дня Победы всем епархиальным Преосвященным, наместникам и настоятельницам ставропигиальных монастырей Российской  Федерации.

«Принимая  во внимание важность для нашего народа исторической памяти о Победе в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов», Предстоятель Русской Церкви благословил ввести особое ежегодное литургическое поминовение, приуроченное к празднованию Дня Победы, в следующем порядке:

• Во время служения Божественной литургии 9 мая на заупокойной ектении ввести особые прошения «о вождех и воинах…».
• По окончании Литургии служить благодарственный молебен Господу Богу за дарование Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов.
• По завершении молебна служить заупокойную литию о почивших воинах.

6 мая, в день памяти святого великомученика Георгия Победоносца, Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл совершил Божественную литургию в Свято-Георгиевском храме-памятнике в честь Победы в Великой Отечественной войне на Поклонной горе Москвы. По окончании Божественной литургии и Крестного хода Святейший Патриарх Кирилл обратился к участникам богослужения с Первосвятительским словом о значении Победы в Великой Отечественной войне.

Как сообщил Предстоятель, за ежегодным молебном в День Победы будет читаться особая молитва, составленная Его Святейшеством по образцу молитвы свт. Московского Филарета (Дроздова) «в честь и память избавления Церкви и державы Российской от нашествия галлов и с ними дванадесяти язык». «Святитель Филарет написал эту молитву в связи с победой над Наполеоном и вообще полагал полезным читать эту молитву всякий раз, когда страна наша праздновала победу в войнах», — напомнил Святейший Патриарх Кирилл.

Предстоятель указал, что не все в молитве святителя буквально соответствовало реалиям Великой Отечественной войны. «Но, работая над этим текстом, я проникся смыслом молитвы, которую написал святитель Филарет, — рассказал Святейший Патриарх. — Православная Россия и нашествие Наполеона — как должно было все это преломляться в сознании тогдашних людей? Как некая напасть? Как дьявольское искушение? Как происки врага? Как хитросплетения политики? Но в сознании свт. Филарета и всей Церкви, которая потом его словами молилась, эта напасть воспринималась как наказание за грех».

«Год назад я сказал в этом храме, что и Великая Отечественная война была наказанием за наш грех, а потом был удивлен реакцией светской прессы, которая удивилась и даже обиделась, — напомнил Первосвятитель. — Не надо обижаться — грешить не надо».

«Ни один грех не проходит мимо Бога, — подчеркнул Святейший Владыка. — Все, что мы совершаем в своей личной, общественной, государственной жизни, — все это заносится в Божественную книгу жизни. Господь по милости Своей, не желая наших вечных мук, проводит нас через эти временные испытания, и мы должны воспринимать их как дар Божественной справедливости и дар Божественной любви — не роптать, но призывать имя Божие, в покаянии и вере склоняя пред Богом свои главы. А в ответ Господь совершает чудеса, как Он совершил чудо избавления Москвы, как Он совершил чудо спасения страны нашей и всей Европы. И знамением этого чуда явилось окончание военных действий в день праздника святого великомученика и Победоносца Георгия по нашему церковному юлианскому календарю».

«Наш народ, пережив все эти муки и страдания, понял — как, может быть, ни один другой народ — великую истину, что жить нужно с Богом и по Божиему закону, — сказал Святейший Патриарх. — И сегодня наша молитва именно об этом — чтобы крепка была вера нашего народа, чтобы мы могли справляться с нашими жизненными трудностями так же, как наши предки справились со смертельной опасностью, чтобы Господь даровал нам частицу той верности и веры, которые имел святой великомученик Георгий Победоносец, святые мученики, ставшие символами Победы — той Победы, которая совершилась по Божией воле».

«Если мы забудем о духовном и религиозном измерении Победы, то это будет кощунством по отношению к Богу, — убежден Предстоятель Русской Православной Церкви. — В ответ на наши неимоверные усилия, в ответ на высочайший героизм народа, в ответ на напряжение всех сил Господь даровал Победу, и из Его спасающей десницы мы получили избавление. И потому мы возносим благодарственную молитву о стране нашей, о народе нашем, о первопрестольном граде Москве».

Пресс-служба Патриарха Московского и всея Руси

Здесь можно получить текст благодарственного молебна Господу Богу за дарование Победы в Великой Отечественной войне

Циркуляр Святейшего Патриарха Кирилла епархиальным Преосвященным, наместникам и настоятельницам ставропигиальных монастырей России о литургическом поминовении, приуроченном к празднованию Дня Победы в Великой Отечественной войне

7 мая 2010 г.

Всем епархиальным Преосвященным, наместникам и настоятельницам ставропигиальных монастырей Российской Федерации

2010 год ознаменован важным событием — 65-летней годовщиной Победы в Великой Отечественной войне. Этот поистине всенародный праздник объединяет всех людей вне зависимости от их национальности и вероисповедания, возраста и политических убеждений, ибо, празднуя День Победы, мы вспоминаем несокрушимую силу духа, мужество и великие жертвы нашего народа. Подвиг павших, жизнь свою отдавших за родную землю и ближних, бессмертен — бессмертен в очах Божиих и в людской памяти.

Принимая во внимание важность для нашего народа исторической памяти о Победе в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов, считаю правильным ввести особое ежегодное литургическое поминовение, приуроченное к празднованию Дня Победы, в следующем порядке:

• Во время служения Божественной литургии 9 мая на заупокойной ектении ввести особые прошения «о вождех и воинах…».
• По окончании Литургии служить благодарственный молебен Господу Богу за дарование Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов.
• По завершении молебна служить заупокойную литию о почивших воинах.

+ КИРИЛЛ, ПАТРИАРХ МОСКОВСКИЙ И ВСЕЯ РУСИ

Источник: Портал Патриархия.ru

Взаимосвязь понятий «личность» и «образ Божий»
в православном богословии

Диалог между богословием и наукой – это весьма перспективное направление, важное для обеих сторон. Наука на пути осмысления религиозного опыта может открыть для себя реальности иного плана бытия и обогатиться не только в содержательном плане, но и в методологическом. Ибо очевидно, что тех средств, которыми она обладает, катастрофически не хватает для раскрытия загадок человеческой жизни.

Для Церкви же очень важно найти новые формы общения в нецерковной среде и помочь современным людям приобщиться к Божественному Откровению, которое даровано всему миру, чтобы оплодотворить и преобразить человека и все богоугодные сферы его жизни. Церковь никогда не останавливалась на этом пути, не скрывала что-то у себя в тайне только для посвященных, но готова поделиться своим сокровищем с каждым, кто желает его принять и им воспользоваться.

Однако современные ученые порой с большей готовностью склонны заимствовать духовно негативный опыт из оккультных сфер и не торопятся познакомиться с духовным наследием Церкви. Например, современная психология уже давно активно не только исследует, но и применяет различные практики воздействия на человека, имеющие оккультные, магические корни. Суггестивное воздействие на человека стало обыденным делом для современного психотерапевта. На этой основе разработана масса методик психического влияния. Церковь относится к этому отрицательно, поскольку степень деформирования личности в этом случае оказывается значительно больше, чем наблюдаемая реакция, а возможное повреждение человека выходит за рамки его земного существования и не может контролироваться психотерапевтом. Однако если все же интегрирование отрицательного религиозного опыта в психологию происходит, то почему не видно заметных успехов в восприятии христианского духовного наследия? Существуют ли для этого какие-то преграды? Как нам видится, основные причины таковы.

1. Христианство в наши дни – это «забытая» мировая религия. Современные люди чаще всего усматривают в христианстве нравственное учение и даже не предполагают, что в нем содержится глубочайшее учение о человеке. В Православии это богооткровенное сокровище бережно сохраняется и передается, но никому не навязывается, не выставляется, поэтому внешнему человеку может показаться, что его как будто бы и нет. В католицизме чрезмерная рационализация, а в протестантизме нарочитая морализация и самоограничение себя только текстом Библии привели к выхолащиванию сути христианства. Поэтому неудивительно, что в поисках ответа на загадку о человеке вопрошающие проходят мимо Церкви.

2. Христианское учение о человеке содержится в огромном количестве святоотеческих творений, но это знание пока еще не изложено системно ни у нас в России, ни за рубежом. Такая работа только начинается, появляются первые публикации, и помоги Господи тем, кто начал трудиться на этой ниве.

3. Чтобы воспользоваться богооткровенным учением, нужно не только изучить какие-то святоотеческие книги, но, прежде всего, вступить в диалог с Тем, Кто создал человека и определил смысл и законы его существования. Это принципиально необходимо. Без этого христианские тексты не раскроют своей глубины, мудрости, истины. Для ученого это подвиг. Далеко не все к нему готовы, потому что данный поступок выводит исследователя за рамки традиционной научной методологии, и ученый рискует стать маргиналом в своей среде. Оккультно-магические методы, которые вошли в арсенал современной психологии, таких требований к исследователям не предъявляют. Они срабатывают без упоминания о Боге. Точнее сказать, они срабатывают именно при игнорировании упоминания о Боге. Когда призывается имя Божие, они дают странные сбои. Для верующего человека причина данного сбоя понятна.

4. Проблема перевода. Богооткровенное учение о человеке – это не кость мамонта, которую находят и кладут на музейную полку и вспоминают о ней только при исторических исследованиях. Оно несет в себе животворящую, преображающую силу, но чтобы ее раскрыть, необходимо не только понять христианское учение в содержательном плане, но и суметь спроецировать его в сферы гуманитарных наук как средство, как инструмент. Для этого исследователь должен в достаточной степени владеть и языком богословия, и быть профессионалом в своей гуманитарной области. Таких людей пока еще очень мало.

Все перечисленные выше трудности преодолимы. Если в практическом плане эти и ряд других проблем разрешатся, то, может быть, нас еще ждет эпоха христианского ренессанса. В каком-то смысле мир на это обречен, ибо если этого не произойдет, то вариантов для дальнейшего существования у нас нет.

Перейдем же от общих вопросов к одному, на первый взгляд частному, но по сути важному вопросу: каково взаимоотношение в православном богословии двух понятий – «образ Божий» и «личность». Цель данной статьи – тезисно обозначить общую богословскую линию в раскрытии данной темы.

Если мы попытаемся в рамках святоотеческого наследия понять, кто есть человек, то сразу же натолкнемся на рассуждения, что человек есть образ Божий. Более того, всегда подчеркивается, что богообразность – это высшее достоинство человека. Если же с подобным вопросом мы открываем книги по психологии, то постоянно встречаемся с описанием человека как личности. Здесь личность рассматривается как высшая ценность в человеке. Таким образом, и в богословии, и в психологии провозглашены высшие ценности, но как они соотносятся между собой в содержательном плане? Ответ на этот вопрос важен, поскольку ценности определяют деятельность и направление движения исследователя. Ошибка в ответе на этот вопрос – это не только напрасный труд, но и искалеченные души. Ответ на этот вопрос мы будем искать в богословии, поскольку оно использует оба понятия, психология же только одно – «личность».

Начнем с того, что попытаемся разобраться с необходимостью различения понятий «образ Божий» и «личность» в богословии. Вильям Оккам в свое время сформулировал замечательный принцип: «не умножай сущностей без необходимости», то есть для ответа на какой-либо вопрос не нужно привлекать избыточное количество понятий, их должно быть ровно столько, чтобы ответ был правильным и ясным. В связи с этим насколько обосновано в богословии это различение, и какова взаимосвязь этих понятий?

Когда мы намерены что-либо сравнить и дать аналитическое заключение, мы, прежде всего, должны четко представлять то, что сравниваем. Что же мы имеем в святоотеческом наследии в отношении понятий «образ Божий» и «личность»?

Понятие «образ Божий» – одно из самых распространенных в христианской письменности. Нет автора, который бы его не употреблял, и когда читаешь эти рассуждения без жесткой требовательности к строгости формулировок, то вроде бы все пишут об одном и том же. Но когда возникает потребность понять суть и сформулировать ее в словах, то сразу становится ясно, что такого обобщающего определения у святых отцов нет. Сокрушаясь об этом, отец Василий Зеньковский писал: «За вычетом нескольких общепризнанных толкований, святоотеческое учение об образе Божием до такой степени разноречиво, что приходится удивляться, что по такому существенному пункту в церковном сознании не достигнуто единомыслие»[1]. Что же делать? Почему святые отцы не предприняли попытки создать подобное определение? Святитель Григорий Нисский дает четкий ответ на этот вопрос: «Образ Божий в человеке, поскольку он – образ совершенный, постольку он и образ непознаваемый, ибо, отражая полноту своего Первообраза, он должен также обладать и Его непознаваемостью»[2]. То есть дать определение «образу Божиему» принципиально невозможно в силу непостижимости Бога. Однако как двигаться дальше? Как работать с понятием, которое не фиксируется в человеческом слове? Возможно ли такое? В богословии вполне возможно. Все понятия, связанные с бытием Божиим (Бог, святость, вечность, бессмертие и др.), не подлежат строгим определениям, но это не препятствует нам их использовать и понимать друг друга. В богословии для раскрытия этих тем используется типологический, или образный, метод. Воспользуемся им и мы.

Давайте представим зеркало, в котором отражается человек, и отметим несколько важных феноменов:

– человек отражается в зеркале, и это отображение есть образ человека;

– зеркальное отражение имеет двойную принадлежность: конкретному человеку и конкретному зеркалу;

– отражаясь в зеркале, человек не утрачивает чего-либо в своей природе и не приобретает; даже если зеркал будет много, отражаясь в них, человек остается неизменным;

– при отражении человека природа зеркала не изменяется; отражение – реальное явление, но оно не есть часть природы зеркала;

– в разных зеркалах один и тот же человек отражается по-разному в силу уникальных свойств каждого зеркала (кривизна, неровности, шероховатость, качество отражающего слоя и т.д.).

Из Божественного Откровения мы знаем, что человек может не только отражаться, но и отражать, то есть быть в определенном смысле зеркалом – зеркалом для Бога. При таком подходе возможны некоторые аналогии, раскрывающие нам важные аспекты понятия «образ Божий». В частности, имеют место все вышеуказанные феномены.

Каждый человек – это духовное зеркало, в котором отражается Бог. Отражение Бога в человеке – это и есть образ Божий.

Образ Божий принадлежит Богу, так как это Его «отражение» (так же и мы, подходя к зеркалу, считаем отражение в зеркале своим собственным и говорим: «Это я»); но, с другой стороны, отображение Бога в человеке принадлежит и человеку: именно человек есть носитель образа Божия. То есть образ Божий имеет двойную принадлежность.

Отражаясь в человеке, Бог не утрачивает чего-либо в Своей природе и не приобретает. Несмотря на то, что людей большое множество, отражаясь в них, Бог остается неизменным.

При отражении Бога в человеке человеческая природа не изменяет своего онтологического статуса, то есть всегда остается человеческой даже при восхождении на высшие ступени святости. «Ни мудрые своею мудростью, – учил преподобный Макарий Великий, – ни разумные своим разумом не могли постигнуть душевной тонкости или сказать о душе, что она такое. Только при содействии Духа Святого открывается и приобретается понятие и точное ведение о душе. Но при этом рассматривай, рассуждай и уразумевай, как это бывает, и слушай: Он Бог, а она – не Бог; Он Господь, а она – раба; Он Творец, а она – тварь; Он Создатель, а она – создание; ничего нет общего в Его и ее естестве, но только по бесконечной, неизреченной и недомыслимой любви Своей и по благоутробию Своему благоволил Он вселиться в сем создании, в этой разумной твари, в этом досточестном, избранном деле Своем, “чтобы нам быть, – как говорит Писание, – некоторым начатком Его созданий” (Иак. 1: 18), быть нам Его мудростью и общением, быть собственною Его обителью, собственною чистою Его невестою»[3]. Образ Божий – реальное явление, но он не есть часть природы человека – это ни дух, ни душа, ни тело, это высочайший Божественный дар, проявляющийся в наличии у человека божественных свойств (бессмертие, свобода, разум, личность и т.д.).

В каждом человеке Бог отражается неповторимым образом, и это обусловлено уникальностью человеческих личностей.

Вот здесь мы и подошли к понятию «личность».

В богословии «личность» – это богодарованное уникальное начало в человеке, которое формирует неповторимый образ существования природы конкретного человека. Бог есть Личность (точнее – три единосущные Личности), поэтому и человек является личностью именно в связи со своей богообразностью. Эти два понятия («образ Божий» и «личность») взаимосвязаны, но нетождественны. Личностное бытие человека – это, может быть, главная характеристика богообразности человека, однако это не значит, что образ Божий в человеке и личность – одно и то же. Поясним это различие понятий на простом примере. Человеческая личность в духовно-нравственном отношении может быть и положительной, и отрицательной. О диктаторах, тиранах, преступниках допустимо говорить как о яркой личности, описывая их качества и поступки, в том числе и негативные. Однако если мы попытаемся говорить о тех же людях как носителях образа Божия (согласно православному учению, образ Божий может помрачиться, но он неуничтожим человеческим грехом или смертью), то мы никогда не употребим нравственно-отрицательные категории. Значит, образ Божий и личность – это не одно и то же. Образ Божий есть некий нравственно-положительный полюс бытия человека, а человеческая личность может свободно самоопределяться по отношению к нему как в положительном, так и в отрицательном смысле, то есть человек может жить в соответствии со своей богообразностью или вопреки, но личностью он быть не перестает и образ Божий не утрачивает.

Образ Божий в человеке позволяет преодолеть пропасть трансцендентности между Творцом и творением, ибо люди, именно по причине своей изначальной богообразности, способны познавать Бога и вступать в общение с Ним. Преподобный Макарий Великий писал: «Как небо и землю сотворил Бог для обитания человеку, так тело и душу человека создал Он в жилище Себе, чтобы вселиться и упокоеваться в теле его, как в доме Своем, имея прекрасною невестою возлюбленную душу, сотворенную по образу Его»[4].

Подводя итог вышесказанному, сформулируем несколько тезисов по нашей теме.

Тезис 1. Понятия «образ Божий» и «личность» взаимосвязаны друг с другом. Бог есть Личность, и человек есть личность, потому что он наделен образом Божиим. Личностное бытие – это проявление образа Божия, то есть взаимосвязь понятий выстроена по типу причины и следствия.

Абсурдно рассуждать о психике и игнорировать понятие о человеке. Тем более странно, с точки зрения христианской антропологии, изучение человеческой личности без опоры на учение о богообразности человека.

Тезис 2. «Образ Божий» и «личность» – понятия взаимосвязанные, но не тождественные. Ибо образ Божий есть некая неотъемлемая данность, постоянно содействующая сближению человека с Богом. Он всегда имеет духовно-положительную направленность и является онтологическим основанием для личности. Личность же – это проявление образа Божия в человеке и, как все иные проявления образа Божия (разум, творчество, свобода, бессмертие и др.), может иметь различную нравственную направленность и изменяться по ходу существования человека – как совершенствоваться, так и деградировать.

Убедиться в нетождественности данных понятий можно легко, если попытаться заменить в святоотеческих творениях словосочетание «образ Божий» на слово «личность». Контекст высказываний существенно повредится.

Тезис 3. Понятия «образ Божий» и «личность» не подлежат формальному определению. Поскольку образ Божий и личность человека «укоренены» в Боге, Который не подлежит определению, то и данные понятия не охватываются человеческим словом. Однако отсутствие строгих определений отнюдь не лишает нас возможности конструктивно использовать эти термины при антропологических рассуждениях. Исследованию вполне доступны отдельные проявления богообразного личностного бытия человека, но важно, чтобы эти феномены даже в обобщенном виде не считались сущностью и предельной глубиной образа Божия и личности в человеке. По сути, в христианской антропологии слова «образ Божий» и «личность» – это во многом слова-знаки, указывающие на таинственную глубинную реальность в человеке.

Тезис 4. Образ Божий и личность – это онтологические свойства человека, но не какие-то особые части его природы. Это, может быть, самый сложный, но предельно важный момент в понимании данной темы. Часто мы настолько скованы материальным восприятием явлений, что, открыв нечто новое, тут же начинаем рассуждать об этом в природном аспекте. Однако если быть внимательным, то можно легко обнаружить, что многие важные для человека понятия, такие как красота, гармония, истина, правда, не имеют своей самостоятельной природы. Эти понятия и подобные им реализуются в тварном мире, но не являются частью природы тех предметов, которые мы так характеризуем. При этом красота, истина, добро и т.п. не имеют своей отдельной природы или естества в прямом смысле слова, и все же они реальны. Если тысяча человек независимо друг от друга, подходя к одной и той же картине, восклицают: «Красота!», то мы не вправе отрицать «присутствие» красоты в ней, но мы не сможем выделить ее из картины как отдельный природный объект. Красота, реализованная в естестве тварного предмета, тем не менее, «надприродна», метафизична. Значит, у этих понятий должно быть онтологическое основание, не имеющее тварной природной обусловленности. Таким основанием является Бог. Если обратиться к антропологии, то и здесь мы очень часто оперируем понятиями реальными, но неприродными: сознание, свобода, творчество, бессмертие, любовь и др. Понятия «образ Божий» и «личность» близки к этому ряду. Они не имеют своей самостоятельной субстанции в человеке. Это не часть души, не дух, не ум. Они не могут существовать вне человеческой природы, но, реализовавшись в ней, задают богоподобный (образ Божий) и уникальный (личность) способ существования человека.

В человеческом языке природный и личностный аспекты бытия человека четко разграничены. Если мы отвечаем на вопрос «что есть человек?», то описываем общечеловеческую природу. Если же задаемся вопросом «кто есть человек?», то пытаемся познать человека как личность, выделить его неповторимость, выяснить основание этой уникальности. Замечательный русский богослов В.Н. Лосский так сформулировал данный подход к пониманию личности: «Личность есть несводимость человека к его природе»[5]. В виде формулы это утверждение выглядит так: личность человека = конкретный человек – общечеловеческая природа. То есть, чтобы приблизиться к пониманию уникальной личности человека, необходимо абстрагироваться от всех его общечеловеческих природных свойств, пройти путем антропологической апофатики.

Впрочем, для понимания личности есть другой, более простой и гораздо более эффективный способ, но он пока что лежит за пределами научной методологии: нужно просто полюбить конкретного человека. Именно любовь в евангельском смысле без каких-то особых интеллектуальных усилий позволяет узреть личность в другом человеке, а сила нашей любви определяет глубину познания любимой нами личности.

Подобный подход к изучению человеческой личности в науке должным образом еще не представлен. Надеемся, что зарождающаяся христианская психология откроет новые перспективы в познании человека.

Протоиерей Вадим Леонов
27 / 04 / 2010

Источник: Православие.Ru

ЧАЮ ВОСКРЕСЕНИЯ МЕРТВЫХ

Смерть отвратительна, потому что она абсурдна; неужели все, что есть у человека, — это прожить какое-то время и навсегда погрузиться в небытие?

Читая воспоминания людей, живших в прошлые века, переживаешь странное чувство: эти люди жили, страдали, надеялись, добивались чего-то — а теперь все они мертвы. В наше время мы можем видеть лица людей, умерших не так давно, и слышать их голоса — на кинопленке, если речь идет об актерах, а с тех пор как видеосъемка стала доступна обычным людям — и на записях, которые хранят родные, или ученики, или прихожане покойных. Что с ними сейчас? Где они? И где окажемся мы сами?

В советские годы нас всех настойчиво учили, что смерть — это окончательное небытие, и потому нам предлагалось утешаться светлым будущим всего человечества. Хотя было ясно, что и в этом светлом будущем люди будут умирать. Собственно, любые обещания прогресса, какими бы увлекательными они ни были, не отменяют того очевидного факта, что люди продолжат умирать, а те, кто уже умерли, так и не увидят «это время прекрасное».

Смерть вызывает отвращение и страх не только — и не столько — потому, что мы обладаем инстинктом самосохранения. Мы обладаем гораздо более глубокой потребностью  — потребностью в смысле. И смерть отвратительна, потому что она абсурдна; неужели все, что есть у человека, — это прожить какое-то время и навсегда погрузиться в небытие? Мы инстинктивно верим в то, что и у мироздания в целом, и у отдельной человеческой жизни есть цель, предназначение — и что же, это предназначение сводится к тому, что сознание человека навсегда угаснет, а вся его любовь и надежда, мечты и устремления кончатся ничем? Мы ожидаем справедливости — чтобы жертвы были утешены, а злодеи наказаны, но смерть подводит итог, в котором нет ни награды праведности, ни кары беззаконию. 

Некоторые полагают, что люди придумали себе веру в посмертное бытие, чтобы как-то утешиться перед лицом неизбежной горечи и абсурда смерти. Нам, пережившим эпоху тотального атеизма, это может казаться правдоподобным. Но если мы поднимем голову и окинем взглядом более широкую перспективу — другие века и другие культуры — мы увидим, что оказались в почти исключительном положении. Во всех культурах: от Китая до Месоамерики, от Междуречья до Черной Африки — люди верили и верят в то, что человеческая личность продолжает существовать и после физической смерти. Убеждение Базарова из тургеневских «Отцов и детей» в том, что «закопают — лопух вырастет», является редким и странным отклонением.

Вера в личное бессмертие является чем-то глубоко естественным для человека. Даже древнейшие человеческие захоронения, обнаруженные археологами, позволяют четко отличить самых примитивных людей от самых высокоразвитых обезьян. Во-первых, люди (начиная уже с неандертальцев) погребали своих умерших с явными изъявлениями веры в загробную жизнь, во-вторых, они заботились о больных или искалеченных членах племени. Каковы были религиозные представления людей в дописьменную эпоху, судить очень трудно; но когда появляется письменность, мы встречаемся уже с очень сложными и подробными представлениями о посмертии. Вера в жизнь за гробом не была для людей великих цивилизаций древности чем-то неясным и туманным — они относились к ней настолько серьезно, что вкладывали огромные усилия в подготовку к путешествию в потусторонний мир. Знаменитые египетские пирамиды были именно гробницами, и, как нам известно, любой египтянин, который был в состоянии себе это позволить (это стоило очень недешево), заказывал себе экземпляр «Книги мертвых» — руководства, которое должно было помочь ему преодолеть все ловушки посмертного путешествия и достигнуть блаженной жизни в стране мертвых. На другом конце мира, в Тибете, над умирающим (или недавно умершим) человеком читали (и читают до сих пор) «Бардо теол», текст, который иногда по аналогии с египетским текстом называют «Тибетской книгой мертвых». В этой книге человеку тоже пытаются дать инструкции о том, как вести себя после смерти.

Сами представления о посмертии, разумеется, значительно отличаются в разных культурах, однако антропологи отмечают ряд общих деталей, которые невозможно объяснить заимствованием.
Предполагают, что их источник — околосмертный опыт, когда сознание человека, пребывающего на пороге смерти, покидает тело и он видит его со стороны. Этот опыт отмечается и в наше время, особенно в связи с развитием реанимации. Было бы ошибкой делать из этого опыта (всегда крайне непродолжительного) какие-то богословские выводы, но свидетельства людей, его переживших, производят глубокое впечатление.

Верую во единого Бога

Итак, нельзя сказать, что о существовании жизни после смерти мы узнаем только из Библии — такова общечеловеческая интуиция. Но библейская традиция позволяет увидеть ее с другой стороны. Мир язычников был населен множеством богов и духов, конфликтующих и конкурирующих между собой. Все эти существа были могущественны, но не всемогущи, ибо они сами были подчинены некоей стоящей над ними реальности, которая существовала до них и независимо от них. Язычники могли называть эту реальность по-разному — судьбой, или кармой, или как-то еще. Она представлялась безличной, и к ней бессмысленно было обращать мольбы. Однако в определенный момент в человеческой истории произошло то, что религиоведы впоследствии назовут «монотеистической революцией»: на исторической сцене появился народ, исповедующий веру в единого Бога.

Этот Бог не был одним из богов, или стихий, или сил, действующих в мире; Он открылся как Творец неба и земли, Который создал и поддерживает в бытии каждую пылинку этого мироздания. Рассказ о творении, которым начинается книга Бытия, являет собой разительный контраст с языческими мифами о происхождении мира. Если у языческих соседей древнего Израиля творение начинается с битвы богов, яростного конфликта, то в книге Бытия мы видим одного Бога, которому не с кем сражаться за власть — Он с самого начала является безусловным Владыкой. Если в «Энума элиш» — вавилонском мифе о творении — бог Мардук создает мир из тела убитого им чудовища Тиамат, то Бог Библии просто говорит: «Да будет..». Если в языческих мифологиях люди созданы во вполне утилитарных целях — чтобы работать на богов и приносить им жертвы, — то в Библии человек создан «по образу Божию» и поставлен владыкой над тварным миром. Если языческие боги внеморальны (то есть не то чтобы специально злы, просто соображения морали их не заботят), то Бог Библии нравственно благ и требует нравственного поведения.

Весть библейских пророков была ошеломляющей: у мироздания и всего в нем есть подлинный Владыка, Тот, по Чьей воле восходит солнце и растут деревья. Высшей реальностью является не безликая судьба — но Бог, к которому можно обратиться на «Ты»: Ты слышишь молитву; к Тебе прибегает всякая плоть (Пс 64:3).

Но людям Библии открылась еще более поразительная истина: Бог — не далекий управляющий, вроде царя, живущего в своем дворце, вдали от подданных; Он знает каждого из людей, которых создал, в лицо и по имени; Он ближе к каждому из нас, чем мы сами. Как говорит об этом псалмопевец:
 Не сокрыты были от Тебя кости мои, когда я созидаем был в тайне, образуем был во глубине утробы. Зародыш мой видели очи Твои; в Твоей книге записаны все дни, для меня назначенные, когда ни одного из них еще не было (Пс 138:15-16).

Вера в Бога неизбежно ставила перед людьми вопрос: оканчивается ли замысел Бога о человеке на смерти? Создан ли человек для того, чтобы прожить какое-то время, а потом навсегда исчезнуть, как будто его и не было? Интересно, что в Ветхом Завете мы не находим описаний посмертной участи, обычных для других традиций. Бог как будто ограждает свой народ от неверных (или неточных) представлений о посмертии, чтобы предложить нечто иное — нечто гораздо более великое, очертания чего начинают проступать уже у пророков.

Соблазн гностицизма

Чтобы понять отличие библейского взгляда на посмертие, нам понадобится рассмотреть одно представление, которое искушало людей в библейские времена и искушает сейчас. Во времена раннего христианства оно получило наименование «гностицизм» (от греч. «гнозис» — знание). Название это утвердилось из-за того, что приверженцы гностицизма претендовали на знание неких небесных тайн; но что было особенно неприемлемо в глазах христиан — гностики считали сам по себе материальный мир чем-то плохим. Материя, согласно их представлениям, была чем-то изначально злым, порочным, не имеющим отношения к истинному Богу, а создана она была неким «демиургом» — божеством низшего уровня. По мнению гностиков, задача религиозной жизни состояла в том, чтобы освободиться от пут материальности и обрести истинную жизнь в чисто духовном мире. Такой взгляд приводил либо к крайним, экстремистским формам аскетизма (поскольку телесную природу надлежало отвергать и подавлять), либо, напротив, к безудержной распущенности (неважно, что вы делаете со своим телом, поскольку значение имеет только дух).

Гностицизм в истории христианского мира возвращался вновь и вновь — такие еретики, как богумилы  или катары, воспроизводили все тот же гностический взгляд на материю и на чисто духовное спасение. Но и в христианской среде появлялись гипераскетические тенденции, рассматривавшие, например, супружество или употребление животной пищи как препятствия к спасению. Церкви приходилось специально выступать против них: «Аще кто, епископ, или пресвитер, или диакон, или вообще из священного чина удаляется от брака и мяса и вина не ради подвига воздержания, но по причине гнушения, забыв, что вся добра зело и что Бог, созидая человека, мужа и жену сотворил их, и таким образом хуля клевещет на создание: или да исправится, или да будет извержен из священного чина и отвержен от церкви. Такожде и мирянин» (51-е Апостольское правило).
В чем же секрет привлекательности гностицизма? Почему люди вновь и вновь то и дело впадают в него?

Тому есть серьезные причины. Безусловно, у нас сложные взаимоотношения с нашими телами и с материальным творением вообще. Наши желания находятся в большом беспорядке, и мы часто делаемся ареной своего рода внутренней гражданской войны между нашими влечениями, с одной стороны, и совестью (и элементарным благоразумием) — с другой. Тело также часто является источником немощи и боли — только вы соберетесь поразмыслить о возвышенных, духовных предметах, как вас (о злая ирония!) хватит расстройство желудка или приступ зубной боли. Земля произращает терния и волчцы, происходят землетрясения и цунами, да и, говоря о вещах не столь трагических, комары совершенно не склонны признавать в нас царей природы.

Поэтому так соблазнительно поверить, что материальный мир — это в принципе дурное, отвратительное место, из которого надо бежать при первой возможности, навсегда переселившись  в мир блаженных духов, у которых никогда не болят зубы — за неимением зубов и материальных тел вообще.

Нередко даже верующие христиане представляют себе посмертие как вечное пребывание в духовном мире — так что даже бывают удивлены, узнав, что Священное Писание и Церковь учат другому. Чему же они учат?

И на земле, как на небе

Мы действительно переживем какой-то период пребывания вне тела. Писание не говорит о нем подробно, но все же что-то мы знаем. Из Библии следует, что душа продолжает свое существование после физической смерти, при этом для одних людей (как для Лазаря из притчи — см. Лк 16:19–31) это существование будет утешительным, для других же (как для богача из той же притчи), напротив, весьма горьким. Люди в этом состоянии что-то знают о происходящем на земле — тот же богач просит о своих живых братьях, а в книге Откровения (см. 6:10) мы читаем, как святые, пребывая на небесах, молятся о событиях, происходящих на земле. Но Писание очень ясно говорит о том, что это — не окончательное состояние. В Символе Веры мы поем не «чаю вечного пребывания на небесах», но «чаю воскресения мертвых».

Бог вернет нас к жизни в преображенных, исцеленных и прославленных, но в несомненно материальных телах. Пророчества об этом есть уже в Ветхом Завете: Оживут мертвецы Твои, восстанут мертвые тела! Воспряните и торжествуйте, поверженные в прахе: ибо роса Твоя — роса растений, и земля извергнет мертвецов (Ис 26:19).

Святой Апостол Павел указывает на воскресение Христа как пример того, что произойдет с нами: Но Христос воскрес из мертвых, первенец из умерших. Ибо, как смерть через человека, [так] через человека и воскресение мертвых. Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут, каждый в своем порядке: первенец Христос, потом Христовы, в пришествие Его (1 Кор 15:20–23). Вера в воскресение (а не в чисто духовное бессмертие) — не какая-то необязательная деталь, а необходимое следствие всей библейской картины мира.

Евангелия подчеркивают, что воскресший Христос — не призрак, не дух, Он обладает вполне материальным телом: Посмотрите на руки Мои и на ноги Мои; это Я Сам; осяжите Меня и рассмотрите; ибо дух плоти и костей не имеет, как видите у Меня (Лк 24:39).

Бог создал материальный мир и любит его. Псалмы — древние молитвенные песнопения, вошедшие в Библию, — постоянно восхваляют и благодарят Бога за вполне материальные вещи: солнце, луну и звезды, деревья и животных, дождь и снег, хлеб и елей. Господь Иисус говорит о том, что Отец одевает лилии полевые, повелевает солнцу Своему светить на злых и добрых и посылает дождь на праведных и неправедных (см. Мф 6:28, 5:45). То, что мы пребываем в материальных телах, — не какой-то недосмотр и не катастрофа (как полагали гностики). Таков изначальный замысел нашего Создателя. Тварный мир глубоко поврежден грехом; но это тяжело раненное мироздание остается Божиим творением, и Бог собирается исцелить его, а не уничтожить. В жизни будущего века у нас действительно не будут болеть зубы — но не потому, что у нас не будет зубов, а потому, что у нас не будет кариеса.

Эвакуация или освобождение?

Время от времени приходится слышать сообщения о культах, которые можно назвать «эвакуаторскими»: — этот мир будет уничтожен, а вам предлагается занять место в спасательных звездолетах, которые вывезут вас отсюда. Иногда речь вполне буквально идет о звездолетах, якобы обещанных лидеру культа дружественными инопланетянами, иногда — о бункере или землянке, куда надо залезть, ожидая конца света. Все они говорят о том, что этот мир полностью обречен, и спасение будет состоять в том, что некоторых из нас из него вовремя эвакуируют.

К сожалению, подобные чуждые церковному учению представления могут появляться и в среде христиан: наша земля-де обречена, но если мы будем вести себя правильно, то нас отсюда заберут.

Верные в этом случае будут выглядеть как армия, проигравшая войну, — территория достается врагу, а за остатками разбитых христиан прилетает вертолет, чтобы снять их с крыши здания, по лестницам которого уже грохочут сапоги победоносного неприятеля.

Иногда такие представления связывают с повествованием о Ноевом ковчеге, но в истории Ноя речь идет совсем о другом. Ной с семейством, проведя какое-то время в ковчеге, потом высадился на землю, которая была очищена, а вовсе не уничтожена!

Бог не собирается отдавать землю силам зла и разрушения — Он собирается погубить губивших землю (Откр 11:18), а не погубить саму землю. Представьте, что ваш дом, который вы построили и любите, захватили разбойники. Вы ведь не станете разрушать дом — вы сразитесь с разбойниками, вышвырните их вон, а потом устроите генеральную уборку и ремонт, чтобы привести дом в порядок. Именно так поступит Господь, — говорит Писание. Мы верим в Господа Иисуса Христа, «паки грядущаго со славою судити живым и мертвым», а не просим Его «навсегда эвакуировать нас из этого ужасного места».

Наступит день, когда Господь во славе придет на землю, чтобы совершить суд и спасение, и мертвые воскреснут. Слово «суд» для нас имеет негативный оттенок, но в Библии — это невероятно радостное событие; вот как его описывает псалмопевец: Да веселятся небеса и да торжествует земля; да шумит море и что наполняет его; да радуется поле и все, что на нем, и да ликуют все дерева дубравные пред лицем Господа; ибо идет, ибо идет судить землю. Он будет судить вселенную по правде, и народы — по истине Своей (Пс 95:11–13). Огонь суда Божия очистит, а не уничтожит землю. Да, многое будет уничтожено — то, что было построено в противлении Богу, на ложных и фальшивых основаниях.

Не всех это обрадует: те, кто строил свою жизнь на обмане, алчности и гордыне, воспримут этот день с ужасом, но для тех, кто смиренно уповал на Бога и хранил Его заповеди, это будет день освобождения.

Спасенное творение

В одной из самых трагических книг Библии — книге Иова — есть удивительные слова, которые произносит измученный, почти изверившийся человек: А я знаю, Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию, и я во плоти моей узрю Бога. Я узрю Его сам; мои глаза, не глаза другого, увидят Его. Истаевает сердце мое в груди моей! (Иов 19:25–27). Бог превратит смертную тень в ясное утро воскресения, и те, кто хранил веру и надежду, пробудятся к новой, блаженной жизни. Как было открыто тайновидцу Иоанну, и отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло (Откр 21:4). Священное Писание говорит о новом творении немного (да и вряд ли мы могли бы понять, если бы было сказано больше), но то, что нам открыто, вызывает глубокий трепет: Тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их. И корова будет пастись с медведицею, и детеныши их будут лежать вместе, и лев, как вол, будет есть солому. И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи. Не будут делать зла и вреда на всей святой горе Моей, ибо земля будет наполнена ведением Господа, как воды наполняют море. (Ис 11:6–9).

Новые тела будут отличаться от тех, которые мы носим сейчас, — но это будут материальные тела, подобные телу воскресшего Христа. Мы сами, как и все мироздание, переживем глубочайшую перемену. Тех, кто следует за Христом, ожидает нечто большее, чем радость, нечто большее, чем утешение, нечто большее, чем счастье. И мы призваны открыться этой надежде, жить ею, позволить ей преобразить нашу жизнь здесь и сейчас.

Автор: ХУДИЕВ Сергей

Источник: www.foma.ru

Наука и происхождение морального закона

Автор Сергей Худиев, дата: 18 мая 2010

Раз за разом верующие указывают на существование «нравственного закона внутри нас» как на свидетельство бытия Божия; и раз разом атеисты отвечают, что нравственность развилась эволюционно, когда наши обезьяноподобные предки пришли к выводу, что стая, проявляющая сплоченность и взаимовыручку, побьет гордых одиночек и заберет их еду и самок. У этого ответа есть два недостатка — во-первых, он ненаучен, во-вторых, он отвечает не на тот вопрос.

Начнем с первого. Что отличает научное утверждение от ненаучного? В современном языке мы склонны воспринимать «научность» как синоним «истинности», «ненаучный» значит ложный. Такое восприятие совершенно неверно — существуют истинные ненаучные утверждения (например, Бах — великий композитор; надлежит поддерживать слабых; Петр — мой старый, надежный друг), и существуют ошибочные научные утверждения (например, в начале ХХ веке австралийские аборигены всерьез считались переходным звеном от обезьяны к человеку).

Научные и ненаучные утверждения не всегда легко разграничить — мы постоянно сталкиваемся с паранаукой или лженаукой, когда ненаучные по существу воззрения подаются упакованными в научную терминологию. Проблемой их разграничения занимался Карл Раймунд Поппер (1902-1994) который считается одним из крупнейших философов науки ХХ века. Поппер обратил внимание на то, что факты, подтверждающие (верифицирующие, как говорят ученые) теорию, еще не могут служить обоснованием ее научности. Проблема в том, что мы можем вписать в нашу любимую теорию практически любые факты. Сам Поппер иллюстрирует это на примере психологических теорий Фрейда и Адлера, которые он сам не считал научными:

«Я могу проиллюстрировать это на двух существенно различных примерах человеческого поведения: поведения человека, толкающего ребенка в воду с намерением утопить его, и поведения человека, жертвующего жизнью в попытке спасти этого ребенка. Каждый из этих случаев легко объясним и в терминах Фрейда, и в терминах Адлера. Согласно Фрейду, первый человек страдает от подавления (скажем, Эдипова) комплекса, в то время как второй — достиг сублимации.

Согласно Адлеру, первый человек страдает от чувства неполноценности (которое вызывает у него необходимость доказать самому себе, что он способен отважиться на преступление), то же самое происходит и со вторым (у которого возникает потребность доказать самому себе, что он способен спасти ребенка).

Итак, я не смог бы придумать никакой формы человеческого поведения, которую нельзя было бы объяснить на основе каждой из этих теорий. И как раз этот факт — что они со всем справлялись и всегда находили подтверждение — в глазах их приверженцев являлся наиболее сильным аргументом в пользу этих теорий. Однако у меня зародилось подозрение относительно того, а не является ли это выражением не силы, а, наоборот, слабости этих теорий?»

В самом деле, приведем еще один пример — некоторые люди верят в то, что землю посещали инопланетяне. Они находят подтверждения этому везде — в Библии и в Махабхарате, в архитектуре готических соборов и в барельефах Майя. Но что если они просто проецируют свои воззрения на реальность? Как бы мы могли это определить? Поппер выдвигает критерий фальсифицируемости — теория является фальсифицируемой, если существует принципиальная возможность её опровержения. Мы можем спросить у энтузиаста-уфолога — какие данные могли бы убедить его, что его теории о контактах древних цивилизаций с пришельцами со звезд ошибочны? Если в его теорию можно вписать любые данные, то это не научная теория — это верование.

Теория эволюции, в принципе, фальсифицируема — например, если мы найдем кости динозавра, обглоданные человеком, или, напротив, кости человека, обглоданные динозавром, ее можно будет похоронить; но про теорию эволюционного происхождения морали этого сказать нельзя.

Проблема не в том, что ссылки на эволюцию не могут чего-то объяснить в поведении человека — проблема в том, что они объясняют абсолютно все.

Если Петр верный и заботливый семьянин, то это потому, что эволюционно у нас выработалась забота о потомстве; если Николай, напротив, распутник, то это потому, что эволюционно у нас выработалось стремление распространить свои гены как можно шире. Если Василий человек мирный и кроткий, то это потому, что в ходе эволюции у нас выработалась способность уживаться с другими членами стаи; если Игорь, напротив, человек драчливый и склочный, то это потому, что основа эволюции — безжалостная конкуренция за ограниченные ресурсы.

Но если альтруизм и эгоизм, верность в браке и распущенность, чадолюбие и инфантицид, рабство и аболиционизм, миролюбие и агрессия – все объясняется эволюционно, то как мы можем проверить эту теорию? Существует ли возможность фальсификации тезиса «мораль выработалась в ходе эволюции»? Если нет, то мы имеем дело с верованием, а никак не наукой. «Научным объяснением происхождения морали» это утверждение станет не раньше, чем мы обнаружим возможность его фальсификации. Отметим, это еще не означает, что утверждение это ложно — это просто означает, что оно не является научным.

Не выглядит оно и особенно правдоподобным. Из эволюционного повествования скорее следует ницшеанское «падающего — толкни», а знаменитую фразу Герберта Спенсера «survival of the fittest» было бы странно переводить, как «братья, любите друг друга». Когда из Эволюции начинали делать этические выводы, получалась евгеника, социал-дарвинизм, и, в экстремуме — национал-социализм.

Второй (и, на мой взгляд, более серьезный) недостаток этого ответа — то, что он отвечает не на тот вопрос. Допустим, мы выяснили, что биологически, врожденно, мы обладаем альтруистическими импульсами, которые выработались у нас в ходе эволюции. Но сами по себе эти импульсы являются законом не больше, чем любые другие природные импульсы. Биологические данности вообще не являются предметом морали. Предметом морали являются акты свободного произволения. Бессмысленно порицать или восхвалять меня за то, что я мужчина, а не женщина, европеид, а не негроид, шатен, а не блондин. То в моем темпераменте, что унаследовано генетически, также не является предметом морали. У меня нет способностей, скажем, к стихосложению – и никто меня за это не порицает.

Предметом моральной оценки является выбор, который мы совершаем при этих данных, выбор, который мы могли бы совершить и по-другому. Я могу выбирать между солидарностью (скажем, поддерживать падающего) и социал-дарвинизмом (и падающего толкнуть, чем меньше самцов моего вида составляет конкуренцию за самок и ресурсы, тем лучше моим эгоистичным генам). То, что есть (допустим) такая биологическая данность, как человеческая солидарность, совершенно не проясняет вопроса, почему я должен следовать именно своей склонности к солидарности, а не склонности к конкуренции. Если нравственное чувство не отражает никакой реальности, кроме биологической, то почему я должен следовать именно этому биологическому импульсу, а не какому-то еще?

Нравственный закон говорит, что мы должны поступать определенным образом, следовать одним своим импульсам и подавлять другие — но если он сам не более чем один из наших биологических импульсов, то как он может рассудить между нашими импульсами?

Все, что в самом лучшем случае, может сказать мне наука «ты обладаешь такими-то природными импульсами». Она не может сказать — «ты должен следовать тем из них, а не этим». Еще в XVIII веке шотландский философ Дэвид Юм объяснил разницу между фактами и ценностями — из «таковы факты о мире» вовсе не следует «ты должен поступать так-то». Наука устанавливает факты о мире — она в принципе не может сказать мне, как я должен поступать.

Из того, что у меня есть альтруистический импульс никак не следует, что я обязан ему следовать — точно также, как я ничего не должен своим эгоистическим импульсам. Допустим, что в ходе эволюции наши обезьяноподобные предки выработали привычку делиться бананами — очень хорошо, я рад за них, но к чему эти их привычки могут обязывать меня? Кто такие эти обезьяноподобные предки, чтобы указывать мне, чего я должен и чего я не должен?

Нравственный закон говорит мне, что я обязан поступать определенным образом — но кто вправе налагать на меня обязательства? Если это только общество, другие люди (а никаких других моральных законодателей в атеистической вселенной не существует), то почему те люди, а не эти? В самом деле, известный атеистический журналист Александр Никонов полагает, что тяжело больных детей надо умерщвлять при рождении (в этом он, даже несколько смягчая, повторяет очень известного австралийского философа Питера Сингера), а другие люди (как верующие, так и атеисты) находят такое предложение крайне гнусным. Кто из них вправе говорить мне, как я должен поступать? Ведь для того, чтобы сказать, что кто-то из них прав, а кто-то — нет, мы должны апеллировать к некому третейскому суду, сравнить их с каким-то стандартом правоты, с каким-то обязательным для всех мерилом — но в атеистическом мироздании такого мерила не существует. Есть только разные люди с разными мнениями, и бессмысленно спорить, кто из них прав — прав перед кем? По какому закону?

Существование обязывающего закона возможно только в том случае, если существует Тот, кто вправе налагать на меня обязательства, и довольно странно делать вид, что это — Эволюция.

Источник: Православие и мир

Так сколько ученых сожгли церковники?

Автор Сергей Худиев, дата: 22 апреля 2010

Недавно я в очередной раз наткнулся на фразу: «вклад религии в культуру часто выражался в гонениях на ученых, в сожжении книг и самих ученых, в запрете целых учений и отраслей знания». Автор не стал затруднять себя приведением каких-либо более подробных обвинений — сколько именно ученых сожгли церковники, за какие именно научные изыскания, не стал приводить имена этих людей и обстоятельства их казни. Зачем? Ведь каждый образованный человек знает, что церковники веками сжигали ученых, это часть великого конфликта между наукой и религией, в котором наука, первоначально гонимая и истребляемая, наконец победила. Это то, что твердо всем известно и «доказано наукой».

Но что  произойдет, если мы все-таки проявим  немного любознательности и попытаемся уточнить подробности — например, число сожженных ученых? Сколько  их было, мучеников науки? Сотни тысяч? Десятки тысяч? Тысячи? Сотни? Сколько  жертв унесла вековая жестокая борьба между наукой и религиозным мракобесием?

Давайте попробуем  это выяснить.

Обратившись к собственно атеистической литературе мы находим только двоих кандидатов на роль ученых, от попов умученных— Джордано Бруно, сожженного римской инквизицией, и Мигеля Сервета, казненного в кальвинисткой Женеве. Был ли Джордано Бруно ученым, тем более великим? Это спорный вопрос, большинство источников предпочитают обозначать его как «философа» и «мистика», а его сохранившиеся труды являются оккультными, а никоим образом не научными. Но вот что бесспорно — причины, по которым он был сожжен, не имели отношения к науке. Никто не ставил Бруно в вину каких-либо научных изысканий — причиной его обвинения и казни послужили его взгляды относительно Христа, Девы Марии, Таинств, а также его оккультные занятия. Нет ничего хорошего в том, чтобы сжигать людей за какие бы то ни было взгляды — но надо отметить, что взгляды, за которые пострадал Бруно, не имели отношения к науке. Оккультисты, поклонники Гермеса Трисмегиста и тайных искусств еще могут числить его своим мучеником. Но мучеником науки он не является ни в малейшей степени.

Мигель Сервет — действительно, ученый-естествоиспытатель и врач. И его действительно сожгли в Женеве. Однако и он мало подходит на роль жертвы «борьбы науки и религии». Сам Сервет был фанатично религиозен; именно его религия, а не его научные взгляды, и привели его на костер. Он был осужден из-за своей книги «Восстановление Христианства» в которой отрицал Троичность Бога и вообще высказывал крайне еретические с точки зрения Кальвина (да и всех остальных) взгляды. Еще раз скажем: сжигать еретиков — а равно кого бы то ни было вообще — дурно. Но религиозные лжеучителя никак не являются мучениками науки — они являются мучениками соответствующих религиозных учений.

Итак, есть ли у нас ответ на вопрос «сколько  ученых было сожжено церковниками за их научные изыскания?» Есть, и  очень точный. Ни одного. Это даже удивительно — в истории Церкви бывало всякое, бывали злодеи, бывали глупцы, бывали политические разборки под религиозными флагами, бывало сведение личных счетов под видом борьбы за истинную веру — а вот с сожжением ученых за науку как-то не сложилось. Как-то негусто получается с учеными, умученными церковниками, — всего два кандидата, да и те, при ближайшем рассмотрении, пострадали вовсе не за науку.

В «деле Галилея» католические церковные власти действительно принуждали великого ученого отказаться от его научных воззрений; их позицию, в историческом контексте, можно признать отчасти понятной, хотя несомненно, ошибочной. Но был ли Галилей сожжен? Нет. До чего дошли зверства инквизиторов в этом, хрестоматийном и кульминационном случае противостояния науки и религии? Галилей был приговорен к домашнему аресту, который проводил, первоначально, в во дворце своего друга, архиепископа Пикколомини в Сиене, а затем — у себя на родине, в Арчетри.

Но были ли в истории масштабные «гонения на ученых»? Был ли «запрет целых учений и отраслей знания», были ли ученые, действительно замученные за свои научные взгляды? Да, были, и относительно недавно, не в мрачном средневековье, а в ХХ веке, не в чужих странах, а у нас на Родине. Только гонителями науки выступали не «религиозные мракобесы» а, напротив, мракобесы атеистические.

Такие области  знания, как генетика и кибернетика, были запрещены как «буржуазные лженауки», а ученые подвергались жестоким преследованиям. Выдающийся отечественный биолог Николай Вавилов был обвинен в том, что «продвигая заведомо враждебные теории… вел борьбу против теорий и работ Лысенко, имеющих решающее значение для сельского хозяйства СССР», арестован, подвергнут пыткам и истязаниям и умер в тюрьме. Книга по истории земледелия, написанная им в тюрьме, была уничтожена по решению органов НКВД СССР. Сам Вавилов, говоря о преследованиях, которым он подвергался как ученый, сравнивал себя с Галилеем; однако, как видим, его судьба под властью воинствующих атеистов была гораздо более горькой.

Почему же миф об «ученых, сожженных церковниками», повторяется с таким упорством? Этому есть ряд причин — интеллектуальная лень, нелюбопытство, зашоренность, упорное  нежелание признавать факты, противоречащие раз и навсегда принятым представлениям. Одним словом, косность и догматизм, которые атеисты так любят приписывать людям верующим.

И людей, которые  рассказывают про «сожженных церковниками ученых» хочется обратить даже не к вере — а к разуму. К интеллектуальной честности и открытости, к готовности проверять факты и пересматривать очевидно ложные представления. Ко всем тем добродетелям, без которых не может существовать подлинная наука.

Источник: Православие и мир

О карах небесных

Автор Сергей Худиев, дата: 4 мая 2010

Извержение вулкана с невыговариваемым названием вызвало новую волну  разговоров о гневе Божием на неправду и нечестие человеков, гневе, который  являет себя как в различных грозных  и впечатляющих природных явлениях, так и в техногенных бедствиях и катастрофах. Впрочем, извержение не привело к человеческим жертвам, а только к серьезным затруднениям в авиаперевозках; многие люди пережили серьезные неудобства, а многие компании – понесли огромные убытки. Явление неприятное, но не трагическое; поэтому и рассмотрим его для примера.

Священное Писание не оставляет  никаких сомнений в том, что все  происходящее является частью Божественного  промысла. «Не две ли малые птицы  продаются за ассарий? И ни одна из них не упадет на землю без [воли] Отца вашего; (Матф.10:29)». Извержение вулкана – несомненно, часть Божиего замысла о мире, то, что послужит осуществлению Его планов. Мы можем знать – и это открыто нам со всей ясностью – что любые события, в том числе трагические и пугающие, или – если не подниматься до таких высот говорить о вещах более повседневных – досадные и огорчительные – попущены Богом с определенной целью. Как свидетельствует Апостол, «Притом знаем, что любящим Бога, призванным по [Его] изволению, все содействует ко благу. (Рим.8:28)».

Чего мы не знаем – и не можем знать без особого пророческого откровения – это то, какое именно место в замысле Божием занимает то или иное событие. «Мои мысли – не ваши мысли, ни ваши пути – пути Мои, говорит Господь. Но как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших. (Ис.55:8,9)».

Промысел Божий превосходит наше понимание – и какую роль те или иные события должны сыграть в жизни множества людей, большинство из которых мы не знаем, для нас судить невозможно.

Может быть, в зале ожидания аэропорта познакомятся мужчина и женщина, которые вступят в брак и родят святого, который обратит к Богу целые народы; может быть, в гостиничном номере человек, ожидающий начала полетов, откроет Библию (которую некоторые миссии распространяют в гостиницах)  и обретет веру и спасение.

Иногда очень полезно (хотя бы задержкой рейса) быть выдернутым из повседневной беготни и суеты. Но мы не знаем всего этого – и, наверное, не поняли бы, если бы некие ангелы, посвященные в дело, попробовали бы нам это объяснить. Мы ограниченные и к тому же падшие существа, которые, как кошки, живущие в университетской библиотеке, неспособны понять ни содержание томов на полках, ни дискуссии, которые ведут между собой профессора. Бог, который создал и поддерживает в бытии это мироздание, Бог, который ведет его к предначертанной Им цели – непостижимо великий и таинственный Бог. Поэтому нет ничего страшного в том, чтобы сказать «мы не знаем». Мы не Архангелы – впрочем, возможно, многое является тайной и для Архангелов. Мы не обязаны (и не в состоянии) разъяснять промыслительный смысл любого события.

У нас другие обязанности – в частности, хранить заповеди Божии. А одна из них гласит: «Не произноси имени  Господа, Бога твоего, напрасно, ибо  Господь не оставит без наказания  того, кто произносит имя Его напрасно. (Исх.20:7)». Заповедь воспрещает не только и не столько божбу, сколько употребление имени Божиего в каких-то своих целях. Несомненно, Бог накажет циничных обманщиков, которые используют Его имя для обогащения, будучи лично неверующими. Но это явный случай, от которого мы, слава Богу, далеки.  Бывает по другому – президент Буш искренне верил, что Бог повелел ему напасть на Ирак. Нельзя сказать, что он сознательно лгал, желая обеспечить своей политике поддержку верующих людей. Тем не менее, имя Божие оказалось использовано в политических и военных целях, и с тех пор немало хулилось у язычников, которые язвительно спрашивали, почему же это Бог забыл сказать Бушу, что у Саддама нет ОМП.

Не сознательное злонамерение, а  утрата трезвения может легко привести нас к нарушению заповеди. Мы можем (как и Буш) хотеть как лучше – посрамить врагов Божиих, послужить Божьему делу, и, в запале борьбы начать говорить то, что нам самим кажется убедительным – но то, что Бог не открывал нам и не поручал говорить. Иногда хочется поторопить Бога – «Господи, ты видишь, как не правы те, кто с нами не согласны… не мог бы ты влезть в спор на нашей стороне и немного их вразумить?». И когда происходит хоть что-то, что вписывается в схему «Бог подтверждает, что я прав», так соблазнительно воскликнуть – «Ага! Вот им, нечестивцам, прилетело! Теперь будут знать, как со мной не соглашаться!».

Соблазн совершенно понятный, но ему  не стоит поддаваться – мы не пророки, а раз так, нам лучше не пророчествовать. У греха бывают явные, для всех очевидные последствия – и на них мы можем с чистой совестью указать. Например, мы можем указать на то, что воинствующее безбожие ведет к социальной катастрофе, резне и тирании – и это не попытка трактовать промысел, как нам удобнее, а историческая очевидность, известная нам по опыту и нашей страны и всех остальных стран, где такое безбожие воцарялось. Мы можем указать на германский опыт неоязычества. Мы можем указать на то, что коррупция ведет к катастрофам менее масштабным, но все равно ужасающим – как пожар в клубе «Хромая Лошадь», владельцы которого  в свое время «по-хорошему» договорилась с пожарной инспекцией. Мы можем сказать, что гомосексуализм, действительно, с маниакальным упорством продвигаемый европарламентом, связан с катастрофически более высоким (более чем в 44 раза, по последним американским данным) уровнем заболеваемости СПИДом. Потому что все это – твердо установленные факты, которые будут вполне понятны людям, даже не разделяющим нашей веры, факты, которые могут побудить их задуматься. Если же мы будем претендовать на то,  что нам известны тайны промысла Божия – нам будет трудно убедить даже наших единоверцев, не говоря о людях внешних.

Источник: Православие и мир

Загадка истории

Автор Сергей Худиев, дата: 6 апреля 2010

История Христианства — и история человечества вообще, которая оказалась с ним тесно связанной — ставит нас перед лицом удивительной загадки. У истоков христианства мы находим небольшую группу последователей казненного римскими оккупантами еврейского Проповедника, несколько десятков человек, растерянных и подавленных страшной смертью их Учителя.

Эпизод незаметный и малозначительный с точки зрения исторической науки. Римляне распяли множество людей, имена которых сейчас совершенно забыты. В Иудее, неспокойной провинции огромной империи, постоянно существовало религиозно-политическое брожение, воспламенялись надежды, являлись народные вожди, люди ожидали, что Бог вот-вот вмешается в ход мировой истории и уничтожит владычество нечестивых язычников руками Своего избранного — Мессии.

Работой римских наместников было гасить эти надежды в зародыше — и они делали это очень эффективно и абсолютно безжалостно. Народные вожди быстро отправлялись на римский крест (или, если им сильно везло, умирали от римского меча), а их обескураженные последователи рассеивались. Это был общеизвестный факт, на который ссылается, например, Гамалиил: «Ибо незадолго перед сим явился Февда, выдавая себя за кого-то великого, и к нему пристало около четырехсот человек; но он был убит, и все, которые слушались его, рассеялись и исчезли. После него во время переписи явился Иуда Галилеянин и увлек за собою довольно народа; но он погиб, и все, которые слушались его, рассыпались. (Деян.5:36,37)»

Именно это и должно было произойти с Христианством — любые надежды, которые Иисус мог вызвать в своих последователях, погибли, и даже Евангелие свидетельствует, что Апостолы были охвачены глубоким разочарованием: «А мы надеялись было, что Он есть Тот, Который должен избавить Израиля; но со всем тем, уже третий день ныне, как это произошло. (Лук.24:21)» По всем человеческим расчетам, история Церкви должна была на этом и закончиться — незначительный эпизод на окраине Римского Мира, вскоре забытый.

Но произошло нечто другое — через несколько столетий сам римский император, могущественнейший человек в тогдашнем мире, преклонит колена перед Распятым, а Его слова станут с благоговением читать и выслушивать в храмах по всей Империи. Историков это ставит в некоторый тупик; в чем причина того, что движение, обреченное на смерть в зародыше, завоевало весь римский мир?

Это становится еще более непонятным, если мы обратим внимание на полную неконкурентоспособность Христианства на обширном рынке религий, существовавшем в I веке.

Иногда говорят, что причина успеха Христианства в том, что оно обещало своим последователям личное бессмертие в лучшем мире. Это, конечно, так, но в этом отношении оно было не уникально. Забота о вечном спасении уже висела в воздухе, и религиозные учения, это спасение обещавшие, уже были представлены на рынке. Указывают и на то, что христианские общины обеспечивали своим членам что-то вроде сети социальной поддержки — вдовы и старики могли рассчитывать, что их не бросят умирать с голоду, а это, в условиях отсутствия всякой социальной помощи со стороны государства, было очень привлекательным. Но это, во-первых, не было уникально христианской чертой — язычники вполне могли помогать друг другу в рамках своих религиозных и профессиональных общин, во-вторых, человек, уходивший к христианам, терял поддержку своих прежних единоверцев, создавал себе массу проблем, а нередко и навлекал на себя преследования.

В самом деле, попробуем взглянуть на тогдашнюю ситуацию глазами современника — есть римский государственный культ, залог могущества Империи, знак принадлежности к ее славе и гордости; есть — если Вы ищете чего-то еще — огромный выбор восточных религий, из которых на римской почве особенного успеха достиг митраизм, поклонение богу-воину, который изображался атлетом с мечом в руке, закалывающим быка. Митраизм хорошо вписывался в римскую культуру и легко трансформировался под ее влиянием, он предлагал тесную сплоченность своих последователей, поддерживал традиционные римские ценности и пользовался симпатией ряда императоров. Он также предлагал своим адептам  эмоционально наполненные мистерии и веру в вечное блаженство.

Если бы Вы спросили, кто в итоге выйдет победителем — Митра или Иисус, победительный бог-воин или Человек, умерший самой страшной и позорной смертью от рук своих врагов — ответ был бы очевиден. Дополнительной конкурентной слабостью Христианства была его вероучительная негибкость, неспособность и нежелание приспосабливаться к запросам рынка, твердая приверженность «вере, однажды преданной святым».

Но в итоге победило Христианство. «Ты победил, Галилеянин!» – слова, приписываемые Юлиану Отступнику. В этих словах много не просто досады, но и крайнего изумления — именно Галилеянин-то уж никак не мог победить.

Эта загадочность сохраняется до наших дней — опять и опять нам говорят, что Церковь вот-вот исчезнет с лица земли, под влиянием прогресса и науки, просвещения и социализма, наконец,  грехов самих церковных людей. Но она не исчезает. Почему?

По  той же самой причине, по которой она не исчезла с самого начала — потому что Господь Иисус восстал из мертвых; Апостолы видели Его живым. Потому что Он жив сейчас, и сейчас, как и во все  века, Он пребывает в своей Церкви, чтобы спасать приходящих к Нему с покаянием и верой. Потому, что Он воистину Воскрес.

Источник: Православие и мир

 

"Ìûñëè íà êàæäûé äåíü ãîäà" ñâò. Ôåîôàíà Çàòâîðíèêà

<Первосвятитель> <Архиерей> <Настоятель> <Службы> <О приходе> <Приходы Австрии> <Молитвы> <Изба-читальня> <Публикации> <Для детей> <Иконы> <Ссылки> <Аудиозаписи> <Фотографии> <Контакт> <Карта> <Жертвователю> <Издатель>

Русский Православный Приход Покрова Пресвятой Богородицы в Граце (Московский Патриархат)
Шацкаммеркапелла, Марияхильферплац 3, 8020 Грац
Телефон настоятеля: +43 676 394 73 34
***
Данная страница в обоих её языковых вариантах
издаётся по благословению его Высокопреосвященства Марка, архиепископа Егорьевского

E-Mail: Ïîæàëóéñòà, íàæìèòå çäåñü!

Страница обновлена: 21.07.2010

Design & Produktion
©
Andrej Sidenko